Поджигатель

Я стояла в приемном отделении у кулера с водой и жадно пила стакан за стаканом. Наконец мой желудок немного успокоился, и я чуть-чуть пришла в себя. Придется ждать, когда выйдет Годли, чтобы перед ним извиниться. Плохо, что не оправдала его доверие, подвела перед доктором Ханшоу. Как всегда, оказалась недостаточно стойкой. Слишком мягкотелой для детектива, расследующего убийства.

Я вспомнила мерзкие шуточки постовых полицейских в мой адрес сегодня утром и тихо выругалась, не в силах побороть сомнения. Мужчины гораздо увереннее в себе. Их не волнует, что о них думают коллеги. Они делают свою работу и идут домой, не переживая из-за того, что увидели… а если и переживая, то не показывая виду. А я чуть не хлопнулась в обморок! Среди старших офицеров полиции много женщин, но в команде Годли только я несла флаг феминизма. К сожалению, мой флажок был маленьким и рваным.

Надо отдать должное боссу: он ни словом меня не упрекнул, выйдя из анатомички вместе с доктором Ханшоу.

— Как себя чувствуешь?

— Гораздо лучше. — Я взглянула на патологоанатома. — Простите. Было очень познавательно.

— В следующий раз непременно оставайтесь до конца. Вы пропустили самое интересное. Мозг в только что вскрытой черепной коробке — это ни с чем не сравнимое зрелище!

О Господи, нет, ни за что на свете!

— Что вы обнаружили? — Я вежливо улыбнулась.

— Три удара тупым предметом в заднюю часть черепа. Судя по углу, ваш убийца — правша. Первый удар был нанесен, когда жертва либо сидела, либо стояла на коленях, остальные два — когда лежала. Не могу сказать, какой из них ее убил, но смерть наступила быстро. Она умерла до того, как ее подожгли.

— Уже кое-что.

— Вопрос в том, скольких убийц мы ищем — одного или двух, — мрачно изрек Годли, и я быстро посмотрела на него.

— Хотите сказать, сэр, кто-то скопировал почерк Поджигателя?

— Думаю, нам следует сохранять непредвзятость. В любом случае об этом должны знать только члены бригады, чтобы не произошло утечки информации. Ты, Мэйв, вплотную займешься Ребеккой Хауорт. Если выяснится, что убийца один и тот же, мы узнаем об этом первыми. Не хочу, чтобы репортеры заподозрили наличие второго убийцы. А они могут про это пронюхать, если я передам дело Ребекки в другой разыскной отдел. И тогда поднимется паника. Один серийный убийца — уже кошмар, а два — просто катастрофа. Это не должно просочиться в прессу хотя бы потому, что нам надо усыпить бдительность убийцы Ребекки. Пусть думает, что он лихо нас одурачил. Вселим в него ложное чувство безопасности, и он начнет совершать ошибки.

В его словах был смысл. Однако, услышав следующую часть вводной, я похолодела.

— Руководить расследованием будет Том. Я хочу, чтобы ты занималась этим делом все рабочее время. Докладывай ему, а он будет держать меня в курсе. Если хочешь, он выделит тебе в помощь пару человек из бригады. Через неделю посмотрим на твои результаты.

Вместо того чтобы радоваться (босс удостоил меня своим вниманием, дал возможность блеснуть), я невольно испытывала обиду. Выходит, все мои труды пойдут на пользу инспектору Джадду? Какая несправедливость! И потом, я не хотела оставаться в стороне от основного расследования.

— А я смогу продолжать работу в операции «Мандрагора», если будет время?

Похоже, вопрос его позабавил.

— Если будет время, то конечно. Но Ребекка Хауорт — твоя первоочередная задача.

— Я пришлю вам копию отчета, — сказал мне Ханшоу вместо «до свидания». — Ну что, Чарли, пойдем выпьем по кружечке? Или ты торопишься?

Суперинтендант взглянул на часы.

— Вообще-то тороплюсь, но почему бы и не выпить?

Я смотрела вслед удаляющимся мужчинам. Патологоанатом что-то оживленно говорил, а Годли слушал, склонив седую голову. Странная пара: один — утонченный и вежливый, другой — резкий и неуклюжий. Но их объединяла одержимость работой, в которую они вкладывали всю душу. Мне тоже это было близко. Так что придется сглотнуть обиду и выполнять задание.

Если мы докажем, что Ребекку убил Поджигатель, я смогу вернуться к его поискам.

Но в тот день я больше не работала. Из морга поехала домой и сразу завалилась спать. Не знаю, что тому виной: недосып, холодная погода или нежелание идти вместе с Яном на званый ужин к Камилле, — но меня колотило и я чувствовала себя отвратительно. Хотелось только одного — уснуть и проспать минимум двенадцать часов. Я выпила лекарство от гриппа, нарочно выбрав такое, где на упаковке было предупреждение об эффекте сонливости, и рухнула в постель, сунув под подушку мобильник.

Когда вернулся Ян, я ненадолго проснулась. Он молча стоял в дверях, темный силуэт на фоне освещенного коридора. Я не проронила ни слова, и в конце концов он удалился в гостиную. Признаться, я была рада, что он ушел и оставил меня в покое, и все же в глубине души ворочалось горькое разочарование. Я мечтала, чтобы у нас с Яном все наладилось, чтобы наши отношения стали такими же, как прежде. Я не хотела с ним расставаться. Он мне нравился, очень. Но он не мог понять, почему для меня так важна моя работа, а я не могла понять, зачем он пытается с ней соперничать.