Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

– Хорошо, спасибо, – улыбнулась Ника и, прежде чем спрятать визитку, внимательно её рассмотрела.

Почти сразу в комнату влетело невесомое создание с гладким пучком на голове и подведёнными глазами. Из-под розового халата, туго перехваченного в поясе, виднелись стальные балетные икры. Обернувшись к сидящим, фея сделала книксен и движением руки поманила Сандлера.

– Ну, всем удачи! – сказал Вадим и вышел со своим огромным рюкзаком.

– Вам тоже, – ответила Таня и обратилась к напарнице-стажёрке, которую Олег видел впервые: – Рита, стукни, пожалуйста, в чёрный, скажи, что осталось пять минут.

3

Предыдущая смена удалялась неохотно: только стало получаться, поймали настрой…

– Говорила же, не хватит двух часов, – ворчала фотограф Алёна.

– У нас пока свободен северный, – предложила Рита. – Ещё час будет свободен, можете закончить там.

– Спасибо, попробуем.

Вероника вошла в чёрный зал, огляделась.

– Тут интересно, – сказала она и прислушалась к эху.

У студийных помещений при всём несомненном удобстве есть недостаток: их легко опознать. Не только интерьеры с зеркалами, кроватями, ваннами – даже стены и фанерные кубы в пустых залах имеют своё лицо. Взглянет на снимок кто-то мало-мальски опытный и уверенно скажет: это было здесь. Олег и сам за два года, вовсе не стараясь, научился определять известные в городе места. Только с этим залом время от времени промахивался, за что его и любил.

Зал был просторный, вытянутый. Дощатый пол, четыре источника импульсного света, три постоянного. Разнообразные насадки, от тубусов до двухметрового октобокса. Длинные стены, кирпичная и рельефно оштукатуренная, при желании затягивались тёмно-серой тканью. Непроглядно чёрным был ближний ко входу конец. В дальнем Андрей, новый управляющий, устроил комнату в стиле прованс: пастельные стены, стол из состаренного дуба, пуф, обитый тканью с морским узором, полосатая циновка на полу. Стена с единственным в зале окном, справа от торца, – бутафорская, за ней находилось пространство шириной метра полтора, место для искусственного солнца.

Олег сразу удалился в этот закуток.

– Надо пользоваться, – сказал оттуда. – Через месяц разберут и сделают что-то другое.

Настроил постоянный источник, включил дымовую машину. Когда вышел, Вероника уже переменила брюки и свитер на коротенькое светлое платье.

– Садись, будь хозяйкой, – проводил он её за стол.

Ника сбросила тапки, подогнула под себя босую ногу.

– Как почувствуешь, что готова к задуманному, дай знать, – сказал Олег.

– Хорошо.

– Но не заставляй себя. Если не почувствуешь и всю дорогу будешь в этом платьице, я не обижусь. Придём в другой раз.

– Нет, я соберусь, – тихо ответила Вероника.

Олег поставил на стол глиняную кружку с чаем, прихваченную из администраторской. Рядом положил взятое из дома зимнее яблоко и громадную книгу – чуть ли не весь Пушкин в одном потрёпанном томе 1952 года издания.

– Там «Мадона» с одной «н», представляешь? – сказал он. – Оказывается, так писали.

Ника взвесила книжищу в руках, полистала и что-то нашла.

– Что, если не секрет?

– «Метель».

– Понял.

Олег открыл свою музыку, запустил «Отзвуки вальса». Затем установил фотоаппарат на штатив и выключил свет под потолком.

– Выдержки будут длинные, до одной десятой секунды. Держись естественно, будто меня нет, и по команде «Стоп!» чуть-чуть замирай.

Он начал работать, между делом советуя, как повернуться, куда посмотреть. Когда прогрелась машина, напустил в комнату дыма, тщательно размешал его в воздухе и вернулся к фотоаппарату. Теперь получалось нежнее, комната и сама Вероника словно таяли в рассветных лучах.

– Читай внимательно… Стоп!.. Медленно переворачивай страницу… Стоп!.. Повернись, смотри в объектив. Смотришь, но не видишь, мыслями ещё в книге… Стоп!.. Теперь увидела… Стоп!.. Возьми кружку…

Всё-таки чего-то не хватало. Лучи, проникая в окно, должны отражаться от стен и заполнять комнату, но стен было меньше положенного, и галогеновая лампа слабовата. В помощь ей Олег подключил другую, с рефлектором, направленным на белый экран. Попробовал – теперь в самый раз.

Разменяв вторую сотню кадров, он потушил источники, зажёг главный свет и с помощью ноутбука показал, что удалось.

– Качество здесь не то, но составить представление можно.

– Супер, вообще! – воскликнула Ника. – Спасибо.

– Ещё бы с тобой было не супер.

– Дело не во мне. Как будто старое, плёночное… Редко нравлюсь себе, но ты что-то уловил. Я готова снять платье. Под ним вот здесь, – указала она на грудь, – ничего нет.

– Давай перед камерой?

– Попробую.

– Медленно, можешь ко мне спиной. Сейчас поставлю импульсное солнышко. Оно будет ярче, замирать уже не надо. И я больше не командую, живи в кадре сама.

– Поняла… Олег, – сказала вдруг Вероника, – послушай стихотворение, пожалуйста.

Он кивнул, и Ника не спеша произнесла:

В сущности, это несложно – увидеть город,В небо разинуты злые дворы-колодцы.Сходит душа с ума, горизонт распорот,Дышат мольбою призрачные колоссы.