Поэтические миниатюры 2010-2016 гг (СИ)

Где ты оставила себя, точнее туфельки свои, косынки,

Из листьев разноцветных и цветов фату и платье. Ах,

Где могильный твой альков? Он так прекрасен...

Я тоже платьишко одела покороче. Чтоб ножки, ручки,

Плечи показать. И умереть с тобой. Что больше

Могу я сделать и сказать?..

26 ноября 2012

Вечеринка

Ну чего ты хотел? Чтобы я не пила, не ела, не курила, сидела в углу, медитировала и пришла домой вовремя? Это вечеринка... Откуда мне знать, где мужчины? Девочки, у нас что - девичник? Ага. Слышал? Девичник, говорят. Ну что ты уставился? Может я персиков объелась... Не встану, не хочу... А чем плохо на полу? Паркет, тепло. А ты попробуй. С чего это вдруг стал ты этаким скромнягой? Ой, слушай, не нуди. Домой я не поеду. Где кольца и браслеты? Раскиданы по полу; может где в тарелках - посмотри. Играли на раздевание, и что? Ой, чего те надо? Не хочу, не встану, домой я не поеду. К тому же - выходной, и на работу завтра. Завтра! Послушай, милый, сходи да что-нибудь поешь иль выпей, тебя я не гоню... а даже жду. Да, жду! И - даже!

Она почти сливалась с атласным белым покрывалом, расстеленном небрежно на резном паркете. Среди девиц слегка полураздетых. И все блондинки, как на подбор. Все в белом нижнем платье, белоснежных чулках и кружевах и в белых лакированных туфлях. Вакханалия? Да нет. Однако, если честно, засмотрелся... изяществом милейшего, скажу вам, беспорядка. И, осушив бокал вина, подумал - с чего бы это я, действительно, пристал... ну как репей к овечьей шкуре? Жена моя прекрасна, лежит расслабленна, тиха, невинны томны очи устало смотрят на меня. И рот ее полуоткрыт, манит пурпуром губ и чувственных и пухлых...

- Хочу тебя поцеловать.

- Не вижу, что тебе мешает?

- Да сам не знаю - как-то непривычно...

Она слега вздохнула. А я присел на пол и, расстегнув пиджак, прислушивался к запахам, дыханьям и гулкой тишине. Ночь близилась к заре рассветной. И свечи гасли, догорая.

- Как странно слышать дыхание твоей подруги, и каблучок ее у изголовья, - начал я.

- Как странно видеть тебя робким, - продолжила она, коснувшись пальцем шеи, а затем груди.

- Как странно, что вы все похожи...

- И что же? Представь, что это зеркала, - и губки ее, как створки устрицы, вновь приоткрылись.

- Мне кажется, ты неосторожна...

- В чем? - и взор жены доселе томный и спокойный стал удивленным.

- В желаниях, любовь моя.

- В былых или...

- Или.

- А мне смешна твоя натянутая осторожность. Тебе тут некомфортно, езжай домой. Никто ж не держит...

Возможно оттого, что сидел я подле, слегка касаясь тела, терял я нить не только ощущений, но и мыслей. Утратил я былую осторожность, как девственность, и вот... Ласкал ее открыто в сонной зале, среди покоящихся на полу девиц. Ласкал, жена мне отвечала. Мгновение, еще, еще... и мы слились. И в тот момент, когда она уже кричала и стонала, я краем уха, глаза уловил движенье. Подруги, просыпаясь, наблюдали нас. И я шепнул: "Нас видят", жена ответила: "И что же?" "Как? Тебя нисколько это не смущает?" "Меня, друг мой, нет, не смущает". Я остановился, почувствовав, что дыханье перехватило и пересохло в горле.

- Воды? - услышал позади уж слишком нежный голос. Обернулся, лежа на жене, передо мной стояла, так скажем, в ночной сорочке, прелестная девица. Курчавая, как и жена, блондинка. Глаза большие, голубые. В руках хрустальный фужер с водой, надеюсь.

- Да, в горле пересохло, - ответил, сам себе не веря. Девица поставила фужер на пол и села к нам спиной, опершись на руки и голову назад откинув. Выпив воды, я лег рядом, пытаясь, глядя в потолок, привести себя в порядок. Но вскоре... заслышал легкое движенье в зале. И вот уж девушки меня ласкали, раздевали. И я решил, что мир сошел с ума. И я одним из первых. Целый день, который собирался провести в тиши на даче, я был средь этих женщин. И каждая из них казалась мне зеркальной копией жены.

Таким вот образом, далекий от разврата, примерный муж, молодой ученый и сын ученых, воспитанный, быть может, в вольнодумной среде, и все же строго... таким вот образом я... вкусил и был отравлен ядом утонченного разврата.

Вечеринка стала столь привычной и неотъемлемым досугом в жизни, что я и не заметил, как пришел тот день, когда гарем отпраздновал свое трехлетье...

6, 10 декабря 2012

Ты пришла...

Ты стояла на сквозняке (сквозняке). Средь питерских домов (дворов-колодцев, бесконечных арок). В пурпуре шелка коротенького платья (о, нет!), твои ножки прямые, стройные... (зачем?!) одеваясь, облекла их в черные чулочки? Я вижу сквозь пурпур платья ажурные резинки. Сатиновая лента (предмет гимнастки) такая же пурпурная, как платье, летала и кружилась пред тобой. А ведь... то взгляд мой и слова кружат в экстазе (слышишь? видишь?) яркий, ловкий язычок...