Поэты 1840–1850-х годов

«Нет, нет, профессор! как хотите, —Его противник говорил, —Не так на дело вы глядите!Вас Тик и Шлегель с толку сбил,Совсем не в этом наша сила…»— «Да что ж, нельзя смотреть, мой милый,Шекспира в этом тени нет!Ваш средний круг, и высший свет,И ваш народ — такие дети!Что так в восторг приводит их?Плох перевод, неверен стих,Балетные костюмы эти!..Да где ж вам и актеров взятьВ Шекспире роли понимать?»

6

— Где взять? У нас! В том наша слава,Что быстро школу мы прошли;Не в ней своим талантам право,

А в силе собственной нашли.Значенье наше тем велико!Не он ли начал с Полиника,Мочалов наш? С недавних порОн был и Фердинанд, и Мор,Но чьим он формам покорился?Везде его таланта лучСвоеобычен и могуч.Как метеор, он нам явилсяИ одиноко догорел —Но в нем дар русский уцелел!

7

Затем, в нем что-то есть такое,То, чем игра его жива.И на него, как на героя,Смотреть стекается МоскваИ ценит дар его высоко!Так сам Шекспир, когда глубоко

Художника с Гамлетом слил,Актера нам определил.Вот эти чуйки, лисьи шубы,Им разве надобен Гамлет?Им до Гамлета дела нет,Как и Гамлету до Гекубы!Но верьте мне, из роду в родМеж них Мочалов не умрет!

8

И тут, в молчании глубоком,Раздался резкий звон в дверях,И ринулся народ потокомПо коридорам и в сенях.Начался акт — и опустелаКофейная. Едва горелаВо мгле печальная свеча.Один наш ритор сгорячаВсё речь держал: «Друзья, оставим

Себе на память этот час!Гамлет пойдет еще сто раз,Теперь Мочалова прославим —Налейте в честь ему со мнойВы первый кубок круговой!»

9

Сказал — и тихо и спокойноСтуденты вышли на подъезд.Колонны там белели стройно;Лучи морозных, ярких звездНад темной площадью горели;И там и сям костры виднели,Бросая красный полусвет;За ними черный ряд каретКазался тучею густою;И сквозь оконное стеклоИгриво, весело, светло,Огнистой, длинной полосою

Иллюминованный кругом,Сиял направо белый дом.

10

Куда, куда пора девалась,Как из театра завсегдаК тебе обычно направляласьСтудентов истых череда,Дом Полторацкого! Давно ли?..Ах, лет пятнадцать или боле,—Я должен с грустию сказать!Друзья, о чем нам воспевать,Когда теперь без оговорокЧто прожито — осуждено,Об чем не вспомнишь — всё давно,Когда нам скоро будет сорок,А он, великий наш поэт,Грустил невступно в тридцать лет!

11