Поэты пушкинской поры

ПРЕДРАССУДКИ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Прошло пять тысяч лет,

А мумия лежит в могиле как живая;

Но вдруг к отшельнице проник тлетворный свет,

И от нее лишь пыль осталась вековая.

МОЯ МОЛИТВА

Пошли мне, милосердый Боже,

Всегда насущного кусок,

Чтоб я дышать в сем мире мог

Без покровительства вельможи.

HEBE

Оживлена весенними лучами,

Ты зимнюю кольчугу сорвала

И в океан свободными волнами

Ледяные трофеи понесла.

Так в быстрый миг святого вдохновенья

Моя душа, отринув светский быт,

Из душных бездн печального сомненья

В нетленный мир бессмертия парит!

Дмитрий Петрович Ознобишин

1804–1877

Современник А.С. Пушкина. Поэт и переводчик. Первоначально подражал В.А. Жуковскому, затем вслед за Батюшковым и Пушкиным освоил жанры и стиль любовной лирики, переводил стихи из греческой антологии. Впоследствии увлекся восточной поэзией и стал одним из видных русских ориенталистов. В последние годы много переводил из европейской поэзии.

ЕЛЕОНОРЕ

Из Парни

О милый друг, ты наконец узнала

Привет любви, прелестный и немой,

Его боялась ты и пламенно желала,

Им наслаждаясь, трепетала, —

Скажи, что страшного влечет он за собой?

Приятное в душе воспоминанье,

Минутный вздох и новое желанье,

И новость страсти молодой!

Уже свой роза блеск сливает

С твоею бледностью лилейною ланит,

В очах пленительных суровость исчезает

И нега томная горит…

Смелее дышит грудь под легкой пеленою,

Накрытой матери рукой,

Любовь придет своей чредою

И лаской резвой и живою

Расстроит вновь убор вечернею порой!

Тебе улыбка изменила,

Прошла беспечность прежних дней,

И томность нежная их место заступила;

Но ты прелестней и милей!

Ты пылкую любовь и тайной неги сладость

Узнала пламенной душой

И резвую сдружила младость

С своей задумчивой мечтой.

ВЕНОК

Тебе венок сей из лилей,

Блестящих снежной белизною,

Киприда, приношу с усердною мольбою:

Тронь сердце Делии моей.

Увы! жестокая любовью презирает

И даже те цветы с досадой обрывает,

Которые один, в безмолвии ночей,

Я тайно рассыпал вблизи ее дверей.

МИГ ВОСТОРГА

Когда в пленительном забвеньи,

В час неги пылкой и немой,

В минутном сердца упоеньи

Внезапно взор встречаю твой,

Когда на грудь мою склоняешь

Чело, цветущее красой,

Когда в восторге обнимаешь…

Тогда язык немеет мой.

Без чувств, без силы, без движенья,

В восторге пылком наслажденья,

Я забываю мир земной,

Я нектар пью, срываю розы,

И не страшат меня угрозы

Судьбы и парки роковой.

ПРОСТИ

Не возбуждай моей тоски,

На миг затихшего страданья

Пожатьем трепетным руки,

Печальным словом расставанья.

Бесценный друг, забудь, забудь,

Что завтра нам проститься должно!

Сегодня счастливою будь

И будь веселой, если можно.

О, будь по-прежнему резва,

Как в дни обманчивого счастья,

Когда в устах твоих слова

Звучали негой сладострастья.

Взгляни! с высот небес луна

Так ясно светит, дышат розы…

Но ты безмолвна, ты бледна,

И сквозь улыбку блещут слезы.

Чуть слышно сжатие руки,

Без чувства хладное лобзанье:

Не пробуждай моей тоски

Печальным словом расставанья!

О, дай на милые черты

Вглядеться мне в суровой доле;

«Люблю тебя» промолви ты,

Когда сказать не можешь боле.

Сей звук грусть сердца усладит,

Напомнит мне в чужбине дальной

И бледность томную ланит

И взгляд задумчиво-печальный.

ДУМА

Если грудь твоя взволнуется

В шуме светской суеты,

И душа разочаруется,

И вздохнешь невольно ты;

Если очи, очи ясные

Вдруг наполнятся слезой,

Если, слыша клятвы страстные,

Ты поникнешь головой,

И безмолвное внимание

Будет юноше в ответ,

За восторг, за упование

Если презришь ты обет…

Не прельщусь я думой сладкою!

Равнодушен и уныл,

Не скажу себе украдкою:

«Той слезы виной я был».

Снова радости заветные

Не блеснут в груди моей:

Я слыхал слова приветные,

Мне знаком обман очей.

ЧУДНАЯ БАНДУРА

Гуляет по Дону казак молодой;

Льет слезы девица над быстрой рекой.

«О чем ты льешь слезы из карих очей?

О добром коне ли, о сбруе ль моей?

О том ли грустишь ты, что, крепко любя,

Я, милая сердцу, просватал тебя?»

«Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня!

С тобой обручили охотой меня!»

«Родной ли, отца ли, сестер тебе жаль?

Иль милого брата? Пугает ли даль?»

«С отцом и родимой мне век не пробыть;

С тобой и далече мне весело жить!

Грущу я, что скоро мой локон златой

Дон быстрый покроет холодной волной.

Когда я ребенком беспечным была,

Смеясь, мою руку цыганка взяла.

И, пристально глядя, тряся головой,

Сказала: утонешь в день свадебный свой!»

«Не верь ей, друг милый, я выстрою мост,

Чугунный и длинный, хоть в тысячу верст;

Поедешь к венцу ты – я конников дам:

Вперед будет двадцать и сто по бокам».

Вот двинулся поезд. Все конники в ряд.

Чугунные плиты гудят и звенят;

Но конь под невестой, споткнувшись, упал,

И Дон ее принял в клубящийся вал…

«Скорее бандуру звончатую мне!

Размыкаю горе на быстрой волне!»

Лад первый он тихо и робко берет…

Хохочет русалка сквозь пенистых вод.

Но в струны смелее ударил он раз…

Вдруг брызнули слезы русалки из глаз,

И молит: «Златым не касайся струнам,

Невесту младую назад я отдам.

Хотели казачку назвать мы сестрой

За карие очи, за локон златой».

Виктор Григорьевич Тепляков

1804–1842