Еще я слышал, будто холмОт крови пролитой багрится —Но так с ребенком обойтисьНавряд ли мать решится.И будто — если постоятьНад той ложбинкою нагорной,На дне дитя увидишь ты,И различишь его черты,И встретишь взгляд упорный:Какой бы в небе ни был час,Дитя с тебя не сводит глаз.
XXI
А кто-то гневом воспылалИ стал взывать о правосудье;И вот с лопатами в рукахК холму явились люди.Но тот же миг перед толпойЦветные мхи зашевелились,И на полста шагов вокруг Трава затрепетала вдруг,И люди отступились.Но все уверены в одном:Дитя зарыто под холмом.
XXII
Не знаю, так оно иль нет;Но только Тёрн по произволуТяжелых мрачных гроздьев мхаВсе время гнется долу;И сам я слышал с горных кручНесчастной Марты причитанья;И днем, и в тишине ночнойПод ясной блещущей лунойПроносятся рыданья:«О, горе мне! О, горе мне!О, горе, горе, горе мне!»