Поэзия первых лет революции

Они слыхали и признавали "теоретически", что революцию следует сравнивать с актом родов, но, когда дошло до дела, они позорно струсили, и свое хныканье дрянных душонок превратили в перепев злобных выходок буржуазии против восстания пролетариата. Возьмем описание акта родов в литературе, - те описания, когда целью авторов было правдивое восстановление всей тяжести, всех мук, всех ужасов этого акта, например, Эмиля Золя „La joie de vivre“ („Радость жизни“) или „Записки врача“ Вересаева. Рождение человека связано с таким актом, который превращает женщину в измученный, истерзанный, обезумевший от боли, окровавленный, полумертвый кусок мяса. Но согласился ли бы кто-нибудь признать человеком такого „индивида“, который видел бы только

 это в любви, в ее последствиях, в превращении женщины в мать? Кто на этом основании зарекался бы от любви и от деторождения?

...Пусть каркают „социалистические“ хлюпики, пусть злобствует и бешенствует буржуазия. Только люди, закрывающие себе глаза, чтобы не видеть, и затыкающие уши, чтобы не слышать, могут не замечать того, что во всем мире для старого капиталистического общества, беременного социализмом, начались родовые схватки. На нашу страну, ходом событий выдвинутую временно в авангард социалистической революции, падают теперь особенно тяжелые муки первого периода начавшегося акта родов»³

.

Эти ленинские слова и ныне могут служить ориентиром не только в социально-политическом, но и в нравственном и в художественно-эстетическом подходе к таким сложным и сопряженным часто с большими трудностями жизненным явлениям, как рождение нового, противоборство будущего и прошлого. Писатели, видевшие тогда лишь страшные и тяжелые стороны действительности, не замечали главного, что несло с собой общество, рождавшееся в муках. Всеми своими целями, идеалами и реальными достижениями оно было обращено к тому, чтобы избавить человечество от страданий, от ужасов империализма, чтобы освободить, накормить, научить человека, создать условия для его всестороннего развития. Недаром «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», являющаяся по существу первой Конституцией Советской Республики (ее проект был написан Лениным в январе 1918 года), была проникнута гуманистическим пафосом пролетарской революции и как основную задачу, как главный закон нового государства провозглашала уничтожение всякой эксплуатации человека человеком.

В социальных, политических, культурных преобразованиях, вносимых Октябрем, проявлялась забота партии, социалистического государства о человеке, угнетенном царизмом, помещиками и капиталистами, измученном войной, голодом, разрухой. Обратимся ли мы к первым декретам Советской власти о мире, о земле, или к таким конкретным повсеместным мероприятиям, как открытие дворцов материнства, организация широкой сети библиотек, - всюду в ростках нового, появлявшихся на каждой фабрике, в каждой деревне, обнаруживает себя эта человечность победившего социалистического строя. А в невиданной самодеятельности масс, в их борьбе за Советскую власть, в массовом героизме на фронте и в тылу освобожденный человек встал в полный рост и показал свои могучие творческие силы.