Поэзия. Судьба. Россия: Кн. 1. Русский чело­век

Однако в то время душа моя уже устала от разговоров о Блоке и Есенине, от застолий, которые хорошо начинались и плохо заканчивались, все неодолимей мне хотелось поездить по всей стране, побывать на Севере и на Юге, снова погрузиться в мир природы, которым я жил и дышал в отрочестве… Передреев иронизировал над моими чувствами такого рода, литература, поэзия, книги, богема, как ни странно, для него значили куда больше, нежели вольный ветер странствий. Как-то в 1961 году я соблазнил его отправиться в байдарочный поход на Ахтубу. Рыбалка, охота, августовский зной, камыши, соленое дыхание Каспия… Мы раскинули палатки на берегу протоки возле необъятного арбузного поля. Протока изобиловала судаками, жерехом, чехонью, а синий ночной воздух — комарами и москитами.

Через три дня Передреев исчез из лагеря. Ушел и не вернулся. Каким-то образом добрался до ближайшей станции и уехал в Москву. Но впечатление от этой поездки осталось в его памяти настолько сильным, что много лет спустя он произнес знаменательную фразу: "Не люблю я эту природу… Комары… Шема…"

Свою жену-чеченку Шему он привез из Грозного, может быть, только для того, как мне кажется, чтобы его роман походил на историю любви Печорина и Белы или чтобы написать стихи о Кавказе:

Первородная природа,Хаоса хрусталь.Поднебесная свобода,Ледяная даль.Что с сияньем этим грознымПороднило нас?Как своим дышал я звезднымВоздухом, Кавказ!И воды твоей напился,

Припадая — пью…И нечаянно влюбилсяВ женщину твою.И поставил все на картуДо последних дней, —На крестовую дикаркуИз страны твоей…

Он как будто бы всю жизнь "подгонял" под поэзию, и потому во времена, когда вдохновение оставляло его, жизнь для Передреева, естественно, теряла смысл.

Шутить он умел и серьезно и грустно. Однажды в ответ на мои жалобы на усталость сел за стол и записал в мой блокнот несколько шуточных, но мастерски написанных строчек.

Ст. Куняеву

Я устал от исканий и прений,Я устал от взысканий и премий,

Я висками устал и устами,Я всем телом устал и местами:Ухом, горлом и всей головой,И системой своей половой.

В его письмах я нашел два пожелтевших листка. Вспомнил: однажды Толя ночевал у меня, я утром куда-то ушел, а вернувшись вечером, нашел на своем столе несколько экспромтов и пародию на одно мое стихотворение. Делать ему было нечего целый день.

Все, все в душе похороню,Пойду, смиренный и печальный…Лишь перед чаем сохранюВосторг души первоначальный!Не тащи меня в печать —на устах моих печать.Я Анатолий Передреев!

Пускай узнает это всяк…Я должен жить среди евреев,Чтоб умереть у них в гостях.

А пародия была написана на мое стихотворенье, которое Толе очень нравилось и он знал его наизусть:

Не то чтобы жизнь надоела,не то чтоб устал от нее,но жалко веселое тело,счастливое тело свое,которое плакало, пело,дышало, как в поле трава,и делало все что хотелои не понимало слова.

Любило до стона, до всхлипа,до тяжести в сильной рукеплескаться, как белая рыба,в холодной сибирской реке.Любило простор и движенье,да что там — не вспомнишь всего,и смех, и озноб, и лишенье —все было во власти его.Усталость и сладкая жажда,и ветер, и снег, и зима,а душу нисколько не жалко —во всем виновата сама.

Передреев написал пародию в ерническом, барковском стиле, не пощадив ни мои стихи, ни себя, ни свою жену, красавицу чеченку Шему. Цитирую так, как написано у него — буква в букву: