Поэзия. Судьба. Россия: Кн. 1. Русский чело­век

Не то чтобы жизнь надоела,И горек познания плод,Не то чтобы жалко мне тело,Но жалко мне крайнюю плоть.Вставала она то и делоНа всякую Schliuchen sie DeitchИ делала все, что хотела,И вот ей ничем не помочь.Была она палка, как палка,Но не понимала слова…И Шему — нисколько не жалко,

Во всем виновата сама.

Одна из последних наших встреч была в том же пресловутом Доме литераторов. К нам подошел Олег Михайлов:

— Толя, я очень люблю твои стихи, хочешь вот сейчас десять стихотворений прочитаю на память.

Передреев сразу же протрезвел и перестал улыбаться:

— Не надо, Олег, — как бы через силу сказал он, — не надо, а то я заплачу…

В моей поэтической библиотеке сохранились всего лишь две его книжечки с дарственными надписями. На одной из них ("Равнине"), вышедшей в 1971 году, он написал:

"Стас! Не велик результат этих лет, но не весь тут "венец откровенья". С любовью.

Твой Толя".

Числа нет, а поэтические строчки — из одного моего стихотворения, чуть-чуть к месту перефразированные… Портрет его в этом сборнике прекрасен: молодое лицо русского парня, немного нагловатый, но обаятельный и смелый взгляд, копна светлых волос, падающая на лоб аж до бровей.

Породистое лицо…

На второй это же лицо и те же волосы до бровей, но взгляд, полный отчаяния и боли, смотрит прямо на тебя, скулы напряжены, от крыльев носа к уголкам рта чернеют глубокие морщины; поперек страницы размашистая надпись:

"Стасик! Спасибо, что ты есть! Как поэт и как человек. С любовью. 16.111.1987 г.

А. Передреев (Толя) ".

Через восемь месяцев он умер у себя дома, на диване, с книжкой в руках, от инфаркта.

Молодость его прошла в городе Грозном, там похоронены его отец и мать. Именно там он написал в 1969 году кавказские стихи о своих земляках, чеченских поэтах:

Нас вовекине раздружитникакой Коран,не разнимет нас обидыпозапрошлый крик —пересохла речка битвы.Речка Валерик…Пересохла речка крови…

Поэт Анатолий Передреев ошибся. Свежей кровью вскипели чеченские реки, вдребезги разбит его саманный дом на окраине Грозного, могилы отца и матери, саратовских крестьян из деревни Старый Сокур, забыты и не ухожены. Некому в городе Грозном думать о старых могилах, младший брат и сестра Передреева где-то затерялись на необъятных просторах России. Остались только стихи, да и то лишь в памяти тех, кто еще помнит его.

Не помню ни счастья, ни горя,Всю жизнь забываю свою,У края бескрайнего моря,Как маленький мальчик, стою.Как маленький мальчик, на свете,Где снова поверить легко,Что вечности медленный ветерМое овевает лицо.Что волны безбрежные смылиИ скрыли в своей глубинеТе годы, которые были

И снились которые мне.Те годы, в которые вышелЯ с опытом собственных сил.И все-таки, кажется, выжил,И, кажется, все же не жил.Не помню ни счастья, ни горя…Простор овевает чело.И кроме бескрайнего моря,В душе моей нет ничего.

Он любил Есенина, Блока, Заболоцкого. Но думаю, что втайне мечтал писать стихи, полные пророческого смысла, столь же легко и вдохновенно, как писал их Михаил Лермонтов. Дерзкий и величественный замысел, в жертву которому он принес всю свою жизнь.

Черновик некролога, написанного Вадимом Кожиновым, сохранился у меня. В нем говорилось: "Поэт Анатолий Передреев не имел шумной известности. Такой известности и не могло быть, ибо стихи его всей своей сутью устремлены от сердца к сердцу, не в гулкость пространства, способного породить громкий, внятный всем отзвук.

Поэзия Анатолия Передреева не вторгается в человеческие души, а ждет, когда они сами откроют ей себя. И те, кто открыл душу стихотворениям Анатолия Передреева, знают: мы прощаемся ныне с одним из самых истинных и глубоких поэтов нашего времени…"