Погашено кровью

— Закончим на этом. Точка. Главное твое задание будет заключаться в захвате эстафетной палочки киллеров в свои руки. Не брезгуй Саранцевым. Пусть его шпана на стреме постоит. Короче, так. Есть сведения, будто бы в казино «Орион» идет бойкая торговля наркотой и пригрелся штаб по координации и разработке операций на уничтожение всякой нечисти. Пусть уничтожают. Но хочу, чтобы руководство штабом исходило от меня, а значит, тебе придется взять подряд на отстрел в свои руки. В казино верховодит Корин. По нашим каналам за ним ничего не числится. Либо слишком хитер, либо подставной. Второе хуже. Тебя уберут раньше, чем ты скажешь «мама». Подумай о прикрытии.

— Если я пойду нахрапом, то меня остановят ребята из райотдела. В моем районе «Ориона» нет.

— Я тебе дам «зеленую улицу». Мы возьмем какого-нибудь наркомана из твоего района, и ты откроешь на него дело. В его показаниях должен будет фигурировать «Орион». Мне этого хватит, чтобы остановить любое препятствие на твоем пути.

— Если у меня развязаны руки, то я подберусь к кому угодно.

Ефимов не преувеличивал. Он подобрался ко всем, кто его интересовал. В его стратегии главную роль играли натиск, обескураживающее самомнение и наглость. Он мог плюнуть в лицо человеку, который целился ему в лоб. Он мог и безвинного за решетку посадить. У подполковника не существовало границ. Он всю жизнь во что-то играл. Победа! Это важно, а что за ней стоит — чушь собачья!

Ефимов возвращался домой довольный. Наконец что-то животрепещущее появилось на горизонте. Будет чем душу отвести.

***

Глядя на перрон станции. Белый сказал:

— Если нас ищут, то по всем законам здравого смысла они это делают здесь. Одно утешает: никому в голову не придет шарить в купейном вагоне пассажирского поезда, прибывшего с востока. Но если они здесь все обшарили, то где еще нас искать?

— В волчьем брюхе. Сколько здесь стоит поезд?

Чижов положил обрез рядом на сиденье и накинул сверху шинель.

— Не больше десяти минут.

Белый выложил на стол стальную черную трубку и вставил в один конец длинную иглу с засохшим шариком из черного хлеба.

— Ловко ты с этой штучкой обращаешься. Видел я твою иголочку в глазу охотника.

— Бог не наделил меня силой. Хлюпиком с детства хожу, ничего не поделаешь — природа.

— Кто надоумил?

— Черт его знает. Летом в тайге хорошую шишку с орехами приметил.

Палкой сбить не удалось. Обломал трубку, набил рот бузиной и начал палить по ветке. С первого выстрела сбил. Повезло. Ну а потом стрелял по мишеням. Тут один шнырь и говорит: «А ты иголку в рябину вставь, тогда видно будет, куда попадаешь». Санитары в больничке достали мне коробку медицинских игл. И точно, игла впивалась в стену, на которой я почему-то нарисовал глаз. Вот тут мне пахан совет дельный дал: «А ты, дружок, закачай в иглу страшного зелья и пульни своему недругу в глотку. От удара яд уйдет и в крови растворится. А замазывать свой конец надо оконной шпаклевкой либо пластилином». Ну, яда у меня нет, а цель я поражать научился за пять лет тренировок.

— Хорошая идея. И не подумаешь, что обычная трубка, похожая на мундштук, может стать страшнее ножа.

Дверь купе резко распахнулась. На пороге стоял прапорщик с повязкой «Патруль», а за его спиной двое солдат. Из-за плеча торчал приклад автомата. Беглецы даже не шелохнулись. Белый по петлицам определил, что патруль не зоновский. Ракетные войска. Такие ребята мало что смыслят в беглых.

— Шикарно живем, бойцы! По купе разъезжаем. А где коньяк с икрой?

— Ладно, ты не шурши, кусок, в шнурки не выскочишь, — резким тоном заговорил Чижов. — Хватит с нас вашей баланды. Комиссованные мы, из госпиталя едем.

— Где расположена часть? — со злостью прохрипел прапорщик.

— Военная тайна!

— Документы давай. Живо!

— А живо ты по своей жене скакать будешь! Мне торопиться некуда.

Чиж полез в нагрудный карман, наблюдая, как за спиной командира хихикают солдаты. Им нравилось, когда «кусков» носом в дерьмо макали.

Белый тоже полез за военным билетом. Внезапно поезд дернулся, но остался на месте.

Два коротких гудка известили о том, что включен зеленый семафор.

Чиж вынул документы и положил их на стол. Прапорщику оставалось переступить порог и войти в купе, но что-то его смущало. То ли возраст солдат, то ли несоответствие размеров формы.

Белый положил документы рядом.

— Глянь-ка, а наш микрогенерал устав нарушает, — подал голос Белый. — Номерной значок патруля где-то потерял.

— Он думает, что на салобонов из клозета нарвался, — подпел Чижов.

Состав дернулся второй раз, и вагоны тронулись с места. Прапорщик все еще не решался перейти порог. Глаза его налились кровью, но он понимал свое бессилие.

Дверь купе захлопнулась, патруль поспешил к выходу, поезд набирал скорость.

— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от тебя, серый волк, ушел! — весело пропел Чижов.

— Да, колобок, но если вспомнить сказку, то лиса его все-таки сожрала. Лису обхитрить трудно.

— У нас впереди перегон в сотню километров. Кого тут бояться?

— Братва тоже нас пасет. Пахан не позволит, чтобы его развенчали.