Пограничное состояние (сборник)

Время, вихляя стрелкой часов, как ползущий боец «полупопиями», придвинулось к трем ноль-ноль и замерло лупоглазым филином. Дивизионное содружество ровно дышало, сопело, храпело, иногда вздрагивая и постанывая и только этим выдавая близкое присутствие могучей боевой единицы. А ночь, эта ядовито-манящая сирена, уже подступила к Вовке со всей своей космической тоской так близко! И уже хватала она его своими липкими пальцами за отяжелевшие веки, и уже шептала она ему на ухо мерзкие колыбельные слова, медленно, но верно увлекая в омут позорного воинского проступка.

«Но нет! Надо взять себя в руки!Берусь! А черт, не за это я взялся…Я должен быть стойким, как крейсер „Варяг“,Который погиб, но не сдался!..»

Вовка пробурчал знакомую с детства песенку, фальшивя практически в каждой ноте, поотжимался от пола, пожонглировал штык-ножом. Прислушался. В бытовке все так же приглушенно бубнило.

«Чума бубонная! Пошел второй час второго раунда виртуального флирта (Ванюша один раз отрывался от трубки пописать-перекурить, минут на десять). Сегодня телефонный коитус товарища сержанта что-то затянулся. На рекорд идет, однако, гигант наш виртуально-половой. Будут сегодня зайчики на простынке, ой, будут…»

И так тут на Вовку что-то нашло, наехало прямо, накатило, нахлынуло. Из ниоткуда, из ничего, из ночной пустоты. Флюидами темных сил, установкой вражьего голоса, дудочкой Нильса… И так отчаянно ему захотелось приколоться, пошутить, выкинуть фортель, отчебучить номер, дать гвоздя, что ли, наконец.

Глупость, конечно, но его понесло.

Вовка снял трубку служебного телефона и недрогнувшей рукой набрал домашний номер командира дивизиона, а когда услышал хриплонедоуменное «Алле!», твердым голосом произнес:

— Товарищ полковник, вы спите?

— Да, а в чем собственно… — начал было спросонок комдив.

— А враг не спит, — отчеканил Вовик и положил трубку.

А через пять минут он сменился и быстро и крепко заснул. С чувством глубокого внутреннего, а может, и какого другого удовлетворения. И даже успел увидеть сон…

А через еще десять минут (о, ужас!) комдив был в батальоне и поднял его по учебно-боевой тревоге. И когда «боевые слоны» построились на плацу в полной экипировке и приняли зимнюю стойку, произнес короткую, но проникновенно-трогательную речь:

— Товарищи курсанты! Вот ведь какая штука получается: мы с вами спим и ни о чем себе даже не подозреваем. А в это же самое время враг не спит!

Ерунда получается, товарищи курсанты! Ерунда и полное говно! Никакой боеготовности, а сплошная расхлябанность и разгильдяйство! Я долго думал и решил наконец положить этому конец!

Внимание! Дивизион, слушай боевой приказ: противник превосходящими силами в количестве до двух батальонов не-о-жи-дан-но (!) вторгся на нашу территорию и приступил к развертыванию на рубеже: окраина поселка Часцы — высота N. Приказываю: совершить марш и атакой с ходу.

Вот так вот. Шутка за шутку, око за око и глаз за глаз. Не месть, но учебно-воспитательный процесс игровым методом. На свежем воздухе. До рассвета. До подъема. Просто, доходчиво. Со всеми вытекающими. Соплями, слезами, сбитыми ступнями, выносом и эвакуацией «раненых», последующим неудержимым кашлем, отхаркиванием и слюнями, вытекающими изо ртов засыпающих на лекциях тел.

Потом, до самого выпуска, больше охотников пошутить с командиром не находилось. И то ведь: шутка не воробей, вылетит — замучаешься в войну играть…

А Вовке еще сильно повезло, что комдив его не сдал личному составу… Тоже был бы юмор…

ПОГРАНИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ

В начале «прошлой» жизни

Я — военспец…

Я — офицер пограничной заставы…

Я — «боевой пехотный конь».

Меня готовила Великая держава.

Я однажды поклялся и поцеловал знамя части. Потом, несколько позже, жену. Но в начале было знамя.

Я долго овладевал «настоящим образом». Настойчиво постигал, не считаясь и невзирая… Вникал в суть, «стойко и мужественно перенося»… Преодолевая свойственный пионерскому сердцу юношеский максимализм. Впитывая как губка и отсекая ненужное. Закаляясь как сталь, формируясь и утверждаясь. Укрепляясь во мнении. Ожесточаясь в непримиримости. Освобождаясь от иллюзий.

Я — специальная боевая машина. В меня заложили достаточный объем знаний, умений и навыков. Многое «дошло через ноги». Меня ловили на слове и не поймали… Меня учили на чужих ошибках, приучали к воинской дисциплине и отучали от «маминой сиськи». Из меня выбивали «гражданскую дурь», выводили из мечтательного состояния и научали Родину-маму любить. Проверяли на прочность, на вшивость, умение быстро ориентироваться в сложной обстановке. Тестировали на профпригодность и несгибаемость.