Читаем Пограничные характеры полностью

Остановило мое внимание тогда вот что: генерал сказал, что Павлов командует своей заставой двадцать один год, ее так и называют теперь — павловская. В довоенные времена это был бы рекордный срок оседлости для пограничника! Я ведь знаю, как часто пограничные семьи с малыми детьми и минимальным скарбом снимаются по первому приказу, ускоренно обживая после лесной глухомани Среднеазиатские пески или снежные сопки Заполярья. Каждое такое перемещение требует мгновенной ориентировки командира, а от его домашних — душевной бодрости и умения акклиматизироваться на новой заставе. Собственно, без таких кочевий трудно вообще представить пограничное житье-бытье.

Но вот я вижу перед собой человека с твердым взглядом, размеренного в движениях, сдержанного, благожелательного, на котором так ловко сидит зеленая фуражка, — то есть, наитипичнейшего пограничника, а он, оказывается, выпал из общего закона воинских передвижений!

С Иваном Андреевичем мы разговорились, присев на парапет древнего люблинского замка. День клонился к вечеру; с утра мы проехали по автостраде четверть Польши. Дети по обочинам дорог махали нам вслед руками, а жницы и косари на узких, непривычных нашему взгляду крестьянских полосках, с трудом распрямляя затекшие поясницы, пытались рассмотреть, что это за кортеж пролетает мимо них в голубой бензиновой дымке?

К концу дня мы уже несколько приустали и, отойдя от общей группы, с таким удовольствием смотрели с высоты холма на мирный Люблин с его старыми и новыми кварталами, с зелеными купами садов. В нас еще не улеглась внутренняя тревога: два часа назад из-за поворота на большом плоском лугу, густо покрытом желтыми и голубыми цветами, серым муравейником бараков перед нами вдруг возник Майданек… Частокол ограды и паутина проволоки. Битые дождями зловещие башни цвета темного пепла.

День был пасмурный, прохладный, ветер качал травы.

Когда мы вошли в ворота, мальчик и девочка, которые гуляли между бараками так же беззаботно, как и по чистому лугу, увидав нас, взялись за руки, засмеялись и нырнули в черный зев двери. Оба были светловолосые, у нее — до колен белые гольфы, а у него — перекинутая через плечо ее белая пластмассовая сумочка на длинном ремешке. Эта сумочка и мелькнула, подобно чайке, впархивая в барак…

Наверное, надо было только порадоваться, что для них Майданек стал уже просто музеем.

А когда я вошла внутрь пустого барака, под темные стропила перекрытий, где лампы с глухими колпачками освещали лишь фотографии на стенах, и было так душно, а все вокруг словно одушевленно — даже когда стоишь неподвижно, отовсюду несется треск и всхлипы пересохшего дерева, а уж половицы гремят, как целый оркестр! — то мне пришлось несколько раз сказать самой себе, что я здесь одна, да одна, и бараки эти пусты уже много-много лет!..

Глядя на широкое закатное небо над Люблином, отходя только сейчас от внутреннего смятения, мы говорили, облокотясь на парапет, с майором Павловым обо всем понемногу, как люди, понимающие друг друга с полуслова: ведь общее восприятие прошлого роднит не меньше, чем долголетнее знакомство.

Он не смог или не захотел объяснить подробнее, что приковало его на два десятилетия к одной заставе, почему он отказывался от многих лестных назначений, но мне показалось, Что я угадала это как-то само собой, между слов.

Иван Андреевич дополнил собираемую мною по крупице модель пограничного характера еще одной важнейшей чертой. И в Люблине, и в последующие дни, когда мы вновь пересекли границу и возвратились к не менее трагическим и священным камням Брестской крепости, встречаясь с Иваном Андреевичем лишь мельком, перебрасываясь фразами на ходу, я не могла не поразиться четкому и трезвому мышлению этого заслуженного пограничного командира. Примыкая по возрасту скорее к старшему поколению, он между тем чутко ощущал разницу каждого нового армейского пополнения, и, может быть, потребность глубинно проникнуть в характеры этой новой юности каждый раз заново, не замыкаясь самому в прошлом, чтобы двигаться рядом с ней — или чуть впереди нее! — это и было главной пружиной его многолетней заставской службы.

Откуда я сделала такой далеко идущий вывод? А, знаете, по одной фразе майора.

Только что в зале заседаний выступал старый писатель, который с волнением пытался убедить всех, что сконструировал незыблемую вовеки схему пограничного рассказа — романтически приподнятого, где сущность человека в зеленой фуражке полностью исчерпывается его подвигом.

А Иван Андреевич, выйдя покурить в коридор, сказал:

— Как часто люди продолжают жить в своем времени, не замечая, что оно уже прошло. Ведь и подступы к подвигу меняются.

В этой емкой фразе заключалось столь многое, что, на мгновение даже остолбенев, я посмотрела на него долгим взглядом. Потому что, конечно же, нравственная почва, из которой произрастает готовность к героизму, не остается застывшей. Она подобна атмосфере: каждый следующий день привносит в нее свою новь. Прямолинейность мира все явственнее на наших глазах заворачивается в спираль, которая и есть Дорога Восхождений.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Невеста
Невеста

Пятнадцать лет тому назад я заплетал этой девочке косы, водил ее в детский сад, покупал мороженое, дарил забавных кукол и катал на своих плечах. Она была моей крестницей, девочкой, которую я любил словно родную дочь. Красивая маленькая принцесса, которая всегда покоряла меня своей детской непосредственностью и огромными необычными глазами. В один из вечеров, после того, как я прочел ей сказку на ночь, маленькая принцесса заявила, что я ее принц и когда она вырастит, то выйдет за меня замуж. Я тогда долго смеялся, гладя девочку по голове, говорил, что, когда она вырастит я стану лысым, толстым и старым. Найдется другой принц, за которого она выйдет замуж. Какая девочка в детстве не заявляла, что выйдет замуж за отца или дядю? С тех пор, в шутку, я стал называть ее не принцессой, а своей невестой. Если бы я только знал тогда, что спустя годы мнение девочки не поменяется… и наша встреча принесет мне огромное испытание, в котором я, взрослый мужик, проиграю маленькой девочке…

Павлина Мелихова , протоиерей Владимир Аркадьевич Чугунов , С Грэнди , Ульяна Павловна Соболева , Энни Меликович

Фантастика / Приключения / Приключения / Современные любовные романы / Фантастика: прочее
Вне закона
Вне закона

Кто я? Что со мной произошло?Ссыльный – всплывает формулировка. За ней следующая: зовут Петр, но последнее время больше Питом звали. Торговал оружием.Нелегально? Или я убил кого? Нет, не могу припомнить за собой никаких преступлений. Но сюда, где я теперь, без криминала не попадают, это я откуда-то совершенно точно знаю. Хотя ощущение, что в памяти до хрена всякого не хватает, как цензура вымарала.Вот еще картинка пришла: суд, читают приговор, дают выбор – тюрьма или сюда. Сюда – это Land of Outlaw, Земля-Вне-Закона, Дикий Запад какой-то, позапрошлый век. А природой на Монтану похоже или на Сибирь Южную. Но как ни назови – зона, каторжный край. Сюда переправляют преступников. Чистят мозги – и вперед. Выживай как хочешь или, точнее, как сможешь.Что ж, попал так попал, и коли пошла такая игра, придется смочь…

Джон Данн Макдональд , Дональд Уэйстлейк , Овидий Горчаков , Эд Макбейн , Элизабет Биварли (Беверли)

Фантастика / Любовные романы / Приключения / Вестерн, про индейцев / Боевая фантастика