Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.

Характеристика статуса городов Литовской Руси будет неполной, если не коснуться религиозного аспекта их положения в Великом княжестве. Во всех областных привилеях есть гарантии неприкосновенности церковного имущества[818], а в смоленской грамоте содержится в качестве первого пункта обещание: «штож нам (господарю. — М. К.) хрестиянства греческого закону не рушити, налоги им на их веру не чинити»[819]

. В привилее 1498 г. Полоцку на магдебургское право в статье о выборах городского магистрата сказано, что половина радцев должна быть католиками, а другая половина — православными, точно так же и бурмистры: надлежит избирать ежегодно «одного закону римского, а другого грецкого»[820]. Наконец, следует упомянуть об уставной грамоте, выданной великим князем и королем Александром 26 декабря 1502 г. архиепископу полоцкому и витебскому Луке: в тексте этот документ назван подтверждением уставы великого князя Ярослава Владимировича, «свитка… прав духовных грецких»[821], однако исследователи давно уже выяснили, что никакого отношения к церковному уставу Ярослава Мудрого подтвержденная Александром грамота не имеет, это — фальсификация, изготовленная в канцелярии полоцкого владыки в 1499–1502 гг.[822]

Однако подтверждение господаря придало ей законную силу; грамота гарантировала полоцкому владыке право «судити и радити, и вси дела духовные справовати, хрестиянъство грецкого закону»[823], а всем светским властям запрещалось чинить «крывды» церкви и архиепископу, вступаться в церковные доходы и суд[824].

Таков был правовой статус православной церкви в крупных восточнославянских городах на рубеже XV–XVI вв. Может, однако, возникнуть вопрос: не оставались ли все эти гарантии лишь на бумаге, каково было реальное положение? Что касается «украинных» княжеских городков, то там, как уже говорилось выше в первой части работы, даже во время попытки проведения унии, предпринятой виленским двором в самом конце XV в., никакой опасности православию не возникало. Теперь можно добавить, что аналогичная ситуация была в соседних господарских городах на восточном рубеже Великого княжества: Мценске, Брянске, Торопце и др. Наместниками в этих городах в последней четверти XV в. были (за исключением, может быть, одного Станислава Бартошевича) только православные князья и паны[825]

; униатские эмиссары здесь не появлялись. Скорее можно было бы ожидать столкновений на религиозной почве в таких крупных и ближе расположенных к ядру Литовского государства городах, как, например, Полоцк, — тем более что в этом последнем в самом конце XV в. появился католический (бернардинский) костел[826]. Вероятно, именно на данном факте основывался Иван III, когда в апреле 1500 г. он велел заявить послам великого князя Александра, что тот «ныне ново силу учинил Руси, чего наперед того при его отце и при его предкех не бывало: колко велел поставляти божниц римского закона в русских городах, в Полотцку и в иных местах, да жены от мужей и детей от отцов с животы отнимаючи, силно покщают в римской закон»[827]. Примечательно, что сам московский государь констатировал новизну, необычность отмеченного явления («наперед того… не бывало») и в то же время пытался его представить как массовое, широко распространенное: вместо одного костела в Полоцке говорится о нескольких «божницах» в ряде городов. Между тем было бы неосторожным вслед за московской дипломатией (стороной явно заинтересованной и пристрастной) видеть в единичном факте типичное явление и тем более распространять его на все «русские» города Великого княжества.

Прежде всего нужно реально оценивать соотношение обеих конфессий в Литовском государстве описываемого времени: если католичество начинало проникать на русские земли, то православие давно и прочно обосновалось в самой Литве. По словам С. Герберштейна, побывавшего в Вильно проездом в 1526 г., «храмов русских там гораздо больше, чем римского исповедания»[828]

. Действительно, по подсчетам Е. Охманьского, в 1511 г. в литовской столице было 13 православных церквей и их количество продолжало расти: к середине века в Вильно насчитывалось не менее 15 церквей при 14 костелах[829]. На славянских же землях Великого княжества господство православия было полным и неоспоримым. Даже в Новогрудке, расположенном по соседству с Литвой, на один католический костел приходилось в то время 10 церквей[830]. А в Смоленске существовавший некогда костел иностранных купцов был превращен в православную церковь[831]. Так что едва ли у основной массы населения русских городов могли возникнуть опасения за судьбу своей веры.