Поиграем?! (СИ)

— Иисус тоже. — Сдала я парня с венком на голове из бумаги и скинула карты на стол.

— Мне можно, я — сын Божий.

— Ты псих обычный! — Вообще, на самом-то деле, если так посмотреть, то Иисус самый нормальный из всех собравшихся. В смысле, он не особо-то и афиширует свою причастность к семейке божьей. Просто разводит психов на бабки. Странный чел.

— Тем не менее. — Что-то слишком легко он согласился. Я ж говорила!

— Кхм-кхм, Ярослава, вам пора. — Разрушила такую дружескую атмосферу вошедшая медсестра.

— Ирочка, не мешай.

— Я Вера. — Возмутилась она.

— Да хоть Коля. — Согласилась я, возвращаясь к картам. Зефа мирно посапывал у меня на коленках, отлично обогревая их.

За месяц малыш удачно подрос и уже не помещается на ладошке.

Медсестра злобно на меня посмотрела и попросила ещё раз идти собираться.

— Не возмущайся, сейчас она уже идёт. — Подключилась уже вторая и посмотрела на меня, будто спрашивая.

— Что? — Возмутилась я. — Вот если я сейчас скажу «нет», мы прям не пойдём, да?

— Ярослава! — Орали они уже в две глотки.

— Да что?

— Позовем санитаров. — Попыталась пригрозить.

— Зовите! Давно меня на ручках не носили!

В общем, из игровой меня почетно вытаскивали два санитара.

Бросив меня на кровать, Лёлик и Болик удалились восвояси, оставив меня переодеваться в мою нормальную одежду.

Нда, а тут было весело. Один раз на групповой терапии философски спросила у куратора:

— Почему когда ты разговариваешь с богом это молитва, а когда Бог с тобой-шизофрения.

Вот так групповая терапия была сорвана и превращена в дебаты на заданную тему.

Незабываемо.

И я наизусть выучила события войны 1812 года. Наполеон очень часто об этом говорил.

Я буду скучать по этим психам.

Покидав в рюкзак бельё, я накинула куртку на плечи и вышла в приемную, где мне вернули телефон.

Зефа привычно спал за пазухой на груди, громко сопя.

Оставив записку для главного придурка, запихнувшего меня сюда, пошла на выход из больницы.

Больше я к нему одна не пойду, а то оказаться тут лишний раз не хочется.

Дверь за мной скрипнула, а я вдохнула свежий февральский воздух.

Погода гадская. Снег порастаял и теперь везде лужи, хоть акваланг надевай!

Включила телефон и тут же постарась отодвинуть желание скинуть его в ближайшую лужу на задний план.

Двести семьдесят три пропущенных это не хухры-мухры.

И двести только от Никиты…

Откинула подальше идею позвонить Стужеву, я набрала более нужного для меня человека.

За Леру я решила взяться в плотную.

Телефон не сделал ни одного гудка, как трубка была снята и на меня собирались наорать. Это я поняла по тяжело выдыхаемогу воздуху.

— Рот закрой! — Предупредила я. — Никто не должен знать, что звоню я.

На том конце помолчали, потом что-то зашуршало, хлопнула дверь и мои перепонки чуть не порвал девичий ор:

— Ты где, сука, месяц пропадала! Тварина неблагодарная!

— Да в психушке я была! — Попыталась возмутиться.

— И как?

— Да как в санатории. — Призналась я, перепрыгивая очередную лужу.

— А че ты там забыла? Ток рассказывай сначала и по порядку.

Ну, до дома мне часа два чапать, так что время на «попиздеть» есть.

— Вот это нихуя! — Выдохнула удивленная Эвелина, выслушав всю историю.

— Сама в шоке!

— Эх, жаль наш план на новый год накрылся. Да и у неё тож ничего не получилось. Твой Стужев вообще не появился.

— Он не мой. — Тихо напомнила я.

— Твой-твой! Куда ж он от тебя денется? А вот у меня есть идейка, как приструнить Леру. Только нам третья нужна.

— Я слушаю! — Третья есть. Лисса мне не откажет.

План мне не то что понравился, я влюбилась в эту идею.

За обсуждением деталей и расстановкой ролей я дошла до дома.

Ворота мне открыли раньше, чем я успела нажать на звонок.

Ла-а-адно.

Подозрительно оглядываясь, я вошла на территорию особняка.

Жутко тут. Будто вымерло все.

Нервно сглотнув, прошла вымощенную камнем дорожку и вошла в дом, чтобы тут же пластом упасть на пол и тем самым увернуться от прицельно брошенной вазы.

— Какого хера тут происходит? — Спросила я, прикрывая голову руками.

Картина маслом: мама и Лиза сцепились и рвут друг другу волосы. Точнее Лиза рвет, а мама просто хлопает по лысыму черепу. Батя пытается успокоить их, а вазу в меня запустила блонда. Не помню её имя.

— Ярослава! — Ахнул батя. — Живая! — С сделал шаг в мою сторону.

— А что с ней случится-то? — Спросила мама и, воспользовавшись заминкой, подставила лысой подножку. — Вот так вот! — Маман вытерла руки о подол свитера. — Как психушка?

— Как на курорте. — Ответила я, но вставать не спешила, наоборот, заползла по глубже под комод.

— Ярослава! — Проорал на весь дом разъярённый отче.

— Упс!

— Беги. — Меланхолично посоветовала мама. А я че? Мне два раза повторять не надо. Тем более, когда папаша в трениках и майке несётся на меня с разведенными руками. И что-то мне подсказывает, что не пообнимать он хочет.

Дверь открылась сама, без моей помощи и мне предстала усталая рожа «брата». Усталость тот час сменилась удивлением.

Злобный рык за спиной заставил упасть на пол в позе черепашки и покаянно молиться.

Что-то сильно ударило меня по заднице, а потом последовал громогласный мат и истерический смех мамы.