Поиграй со мной в любовь

– Давайте вместе пообедаем, – произнесла я.

– Отлично. Я знаю в Питере один очень уютный ресторанчик, где очень вкусно кормят и можно уединиться в кабинке, чтобы никто не мешал разговаривать. То есть я, конечно, знаю несколько таких ресторанчиков…

Борис Исаакович назвал адрес.

– В три часа дня вас устроит? Или вы привыкли раньше? Но я раньше не могу. И я вообще часто обедаю в пять или шесть, а ужинаю в час ночи. Или в два. Я – не модель, мне диету соблюдать не надо. Я часто ем только после шести, а не до, как модели. А до двенадцати, когда, по мнению некоторых граждан, можно есть все, вообще не ем. Никогда. Ну, если не считать перекус в три часа ночи. Или в четыре. Вы на машине?

– Да, – ответила я. Значит, пока можно не продавать?

– Парковаться нужно на соседней улице.

Борис Исаакович объяснил где. Мы распрощались до завтра.

* * *

Я спала крепко. Только один раз меня разбудила Джессика, которая устроилась рядом со мной, но соскакивала то ли попить, то ли пописать. По крайней мере, мне вставать не пришлось. Собачка вскоре вернулась и снова устроилась у меня под боком. Мне было приятно, что хоть одна живая душа находится со мной рядом. От Джессики совсем не пахло псиной. От нее пахло молочком – как от маленького ребенка. Да и по сути она была ребенком. И как я ее завтра оставлю?

Но оставить пришлось.

Первым делом я заехала в больницу к Славе. Он так пока и не приходил в сознание.

– Приезжал друг вашего мужа, – сообщил мне лечащий врач. – Из той больницы, где лежал ваш муж. Он хотел бы перевезти его к себе – как только Вячеславу станет лучше. Пока его нельзя вообще никуда перевозить.

– Это туда, где у моего мужа нашли опухоль, которой нет? Насколько я понимаю, она сама по себе не могла рассосаться?

– Лариса Павловна, давайте пройдем ко мне в кабинет, и я попробую объяснить вам ситуацию.

До этого мы разговаривали в коридоре перед реанимационным отделением. Я кивнула. У себя в кабинете врач какое-то время вертел в руках ручку.

– В общем, я считаю, что вы должны знать. Когда ваш муж придет в себя, вы со всем разберетесь – между собой. Это не мое дело.

«Придет в себя». Он сказал: «Придет в себя»! Ура!!!

– Ваш муж не попадал ни в какую аварию.

– Что?!

– Да. Так сказал его друг. У них была договоренность… У вашего мужа были – а может, и до сих пор есть – какие-то проблемы в бизнесе. Ему нужно было кого-то проверить. Не спрашивайте – я не знаю деталей и знать не хочу. И не уверен, что их знает мой коллега. Он просто помогал другу.

– То есть мой муж абсолютно здоров?

– Я бы так не сказал…

– Я имела в виду: до этого выстрела все было в порядке? Никакой опухоли, никаких переломов, травм…

Врач кивнул.

– Так…

– Насколько я понял, никто не знал о том, что аварии на самом деле не было. Так что не думайте, что вы – единственная, кто был не в курсе.

– Я все поняла. Спасибо.

* * *

После больницы я заехала в магазин – мне самой нужно было что-то есть и теперь еще кормить Джессику, привыкшую к деликатесам. Завезла продукты домой, погладила четвероногого ребенка, который встречал меня под дверью, потом поехала в больницу к дочери.

Мама опять говорила про возвращение домой. Она очень скучала по родному дому, да и чувствовала себя в этом климате не лучшим образом. Я не сказала ей про предстоящую встречу с продюсером.

Как я уже говорила, в последние дни я одевалась и красилась так, чтобы меньше походить на Ларису и Сюзанну. Я хотела снова стать Лидой. Я долго думала, как мне одеться и накраситься на встречу с продюсером, потом решила, что если я ему подойду, то мной все равно будут заниматься стилисты и гримеры. Поэтому я заколола волосы в хвост, слегка подвела глаза, накрасила губы. Оделась в черные брючки и черный приталенный пиджачок, под него – белую блузку с треугольным воротничком. Расстегнула лишнюю пуговку. Все-таки теперь грудь – это моя гордость. Я поняла, что операцию мне делал настоящий профессионал.

Как только я сказала метрдотелю, с кем встречаюсь, меня проводили в нужную кабинку, продюсер из нее выскочил, пару раз обежал меня кругом, критически осматривая, потом схватил за руку, усадил за стол, сам плюхнулся напротив и стал самым внимательнейшим образом рассматривать мое лицо. Интерес был явно профессиональный. Как женщина я его совсем не взволновала. Хотя, судя по тому, что пишут в СМИ, в этом шоу-бизнесе мало кто предпочитает людей другого пола. С другой стороны, говорят, что со своим продюсером надо спать.

Борис Исаакович оказался кругленьким лысеньким мужичком неопределенного возраста. Этот колобок просто излучал энергию, которую ему все время хотелось направить в какое-нибудь русло, которое должно принести ему много денег. Я вспомнила, что видела его фотографии в Интернете, только они не могли передать и сотой доли той энергии, которая в нем бурлила.

– Танцами никогда не занимались? – было первым вопросом продюсера. – Был в вашем богом забытом городке хоть какой-нибудь хореографический кружок?