Пойма

— По-моему, не похоже на гнездо убийцы. Не иначе как какие-нибудь дети, вероятнее всего мальчишки, устроили здесь себе что-то вроде штабика. А чтобы как-нибудь оживить обстановку, раздобыли яркой ткани и картинок.

— Но на некоторых картинках тут женщины в нижнем белье, — заспорил я.

— А сам-то ты, Гарри, разве не разглядываешь те же самые картинки, когда в нужнике заседаешь? Неужто применяешь каталог только для подтирки? — спросила бабушка.

Я зарделся.

Том бросила на меня взгляд, который говорил, что у моей сестры появился ещё один повод для подколок.

— Можно увидеть, где он тут устроил себе костёр, — сказал я.

— Костёр могли сложить и дети, и бездомные бродяги, — ответила бабушка. — И если подумать, на кой убийце понадобился бы огонь? Вряд ли он обитает здесь постоянно. Он, думаю, живёт среди нас или рядом с нами.

— Разводит костёр, чтобы видеть ночью, — предположила Том.

— Есть такая вероятность, — кивнула бабушка. Было видно, что у неё уже сложилось собственное мнение.

— Но, может, он и сюда приходит, — продолжала Том. — Для чего-то использует это место.

— Может, вы и правы, — сказала бабушка. — Но я думаю, окажется, что это дети тут себе штабик устроили. Ну, может, и бродяги укрываются тут от непогоды.

— А не далековато ли тут для бродяг?

— Кто их разберёт? — пожала плечами бабушка. — Давайте-ка посмотрим, сможем ли мы вернуться на этой посудине домой, покуда мама с папой не вернулись с работы.

— Ай, чего там, — бросила Том. — У нас куча времени!

— Ага, — согласилась бабушка. — Но мы всё равно идём.

Мы воротились к лодке, готовые тащить её вверх по реке, но когда дошло до дела, бабушка решила не утруждаться.

— Моуз уже мёртв, — сказала она, — а грести против течения — напрасный труд. На себе тащить — умаемся. Просто оставим-ка лодку прямо здесь. К тому же тот, кто принёс её назад, может, и в этот раз принесёт.

Мы пошли пешком. Всю дорогу до места, где удалось перебраться по мелководью, и весь дальнейший путь до машины меня не покидало чувство, что кто-то бесшумно крадётся среди деревьев, следит за нами сквозь листву, таращится на нас из сумрака. Но куда бы я ни повернул голову, везде видел только лес, листья и реку.

* * *

Той ночью я лежал в постели, пытался думать и всё время возвращался к одной и той же мысли. Бабушка прожила долгую жизнь, ума и хитрости ей не занимать, а сыщик из неё всё равно не лучше, чем из папы, а уж папа-то в этой роли гроша ломаного не стоит — он и сам подтвердил бы. Мы с Том, конечно, тоже те ещё детективы, но оба мы пришли к одному и тому же выводу. Убийца — Человек-козёл или тот, кого мисс Мэгги называла Странником.

Подумал я о мисс Мэгги — и снова стало тоскливо. Не видать мне больше её вкуснейшей стряпни, не слыхать больше её чудных историй. Её больше нет. Её убили — в том самом доме, где мы не раз сидели с ней за столом, а она смеялась и звала меня Мальком.

А ещё миссис Канертон. Может, она умерла потому, что везла для меня книжки. Оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Я знал, что ни в чём не виноват, но тем не менее чувство вины всё сильнее сжимало и сжимало мне сердце.

Бедная миссис Канертон — она всегда была так приветлива! Все эти книги. Праздничные приёмы на Хеллоуин. Как она улыбалась… Как охватывало её грудь то платье тогда на Хеллоуин! Белоснежное, с алыми розанчиками по воротнику!

Засыпая, я подумал всё же рассказать папе про картинки из каталога «Сирса», про тряпочки и всё такое прочее в чапыжниковом туннеле, но вспомнил, что пообещал бабушке держать это в секрете. Я не был уверен, что был прав, когда в этом поклялся. Думал нарушить слово или каким-то хитрым образом обойти запрет, но сон в итоге прервал мои размышления.

Когда наутро я проснулся, ничто уже не казалось таким уж чрезвычайно важным, а бабушка со временем, кажется, совсем забыла о нашей вылазке. Она нашла себе новую цель — мистера Груна. Даже принялась делать нечто такое, чем, по мнению многих, не пристало заниматься дамам: бродила вокруг его магазина, навещала его, помогала раскладывать товар по полкам и всё такое, не требуя ничего взамен.

Мы с Том нет-нет да смывались из дома и наведывались к хижине Моуза. Там то и дело находили то рыбу на гвозде, то какую-нибудь диковинную штуку со дна реки.

Я рассудил, что кто-то приносит Моузу подарки, возможно, не зная, что тот погиб. Но, может, их оставляют и по какой-нибудь другой причине.

Мы добросовестно подбирали всё, что находили, и возвращали реке, задаваясь вопросом: может, это Человек-козёл оставляет здесь всё это добро, и если да, то зачем? Возможно ли, что такому чудищу чем-то нравится Моуз? А может быть, все эти вещи — приношение дьяволу, как в рассказе мисс Мэгги про Странника? Это, конечно, не виски с мочой, но почём знать — вдруг дьяволу по нраву рыба и речной мусор?

Мы огляделись в поисках признаков того, что здесь побывал Человек-козёл, но нашли только отпечатки чьих-то крупноразмерных ботинок. Никаких следов копыт.