Поющая во тьме

Он мысленно вернулся в то лето, когда он побывал на севере Намирра вместе с отцом. Перед глазами сразу появилась свинцово-серая толща воды, без конца и края, чёрный песок пляжа, крупные птицы, хриплыми криками разрезающие воздух. Он явно представил всё это и попытался передать Ани. Сначала он натолкнулся на стену недоверия, коснулся её аккуратно краешком сознания. Словно нехотя стена отступила, её место заняли любопытство и жажда нового. Он попытался максимально чётко передать пережитое им: цвета, запахи, чувства. Осторожно расцепил связь, отступая. Перевёл дух. Он так давно не практиковал это, что сейчас почувствовал себя уставшим. Рабыня же сидела задумавшись.

– Нет, туда точно не захочу. Твоё море слишком грозное, оно кажется холодным и хищным. Оно слишком похоже на тебя. Нет, старец рассказывал, что другое море бывает щедрым и нежным, как объятия матери.

– Нет ничего обманчивее кажущегося спокойствия моря.

Она молча кивнула.

– А чего бы хотелось тебе, Лекс из Намирра?

– Тебе не понравится то, что ты услышишь.

– И всё? Ты хочешь сказать, что в тебе мёртво всё, кроме жажды мести? Мне жаль тебя. Ты – свободный человек, обладающий талантом и средствами, ты можешь идти куда хочешь, можешь заняться всем, чем тебе угодно, а ты испепеляешь себя под ядовитым солнцем этой долины.

– Что толку от несбыточной мечты? Ты была свободной и где же твоё море?

Она помолчала, а потом рассмеялась. Он поймал себя на мысли, что в первый раз слышит её искренний смех. Будто сотни маленьких колокольчиков нежно звенели рядом с ним. Она вытерла слёзы, выступившие на глазах от смеха.

– Свободной? Я никогда не была свободной. Храмовое служение сызмальства едва ли можно назвать свободой. Потом Нарий приковал меня к себе, теперь – ты. Всё, что я знаю о свободе, это не более чем мои мечты. Кто знает, вдруг её вообще нет? Ты свободен, но у тебя нет желаний и устремлений. Ты всё равно что мёртв.

– Каждый мой день и есть исполнение желания. Ты мечтаешь о море и свободе, я же, удерживая тебя, краду всё то, к чему ты стремишься. Пока я жив, ты не увидишь ни первого, ни второго.

– Теперь я понимаю, почему ты не убьёшь меня сразу. Тебе просто незачем будет жить. Поначалу ты тешил себя жаждой мести, теперь радуешься тому, что месть претворяется в жизнь. Похоже, мне ещё долго быть твоей игрушкой, – закончила она огорчённо.

– Не будь так уверена. Как только ты мне надоешь, я отдам тебя в самый грязный и дешёвый бордель, где тебя будут иметь по несколько ублюдков за один раз. Я буду приходить и наслаждаться тем, как низко ты падёшь, потому что уже через месяц превратишься в законченную наркоманку, подсаженную на иглы.

– Не будь так уверен. В первую же ночь я перегрызу горло всем, кто встанет у меня на пути, и сбегу.

– Ты не справилась даже со мной, не говоря уже о Данире.

– Поверь, тебе лучше не знать, на что я способна.

Лекс усмехнулся: пусть бравирует сколько хочет. Она выглядит такой забавной, когда храбрится: маленькая, сердитая птичка с хрупкой шейкой, зажатая в его кулаке.

Глава 30

– Мейрим, не трясись так. Говори яснее или убирайся отсюда.

Лекс сидел и точил хирургические инструменты: заострял затупившиеся лезвия, тщательно осматривая их на предмет ржавчины. Присутствие трясущейся и непонятно что лопочущей служанки его раздражало. Мейрим вдохнула воздуха и, собравшись с духом, произнесла:

– Рабыня… Она приносит жертвы. Она хочет наслать на нас смерть.

– Что за чушь ты несёшь?

– Я не первый раз замечаю, что она время от времени наведывается в дальний угол двора. Между хлевом и оградой. Я увидела, как она шепчет молитвы и приносит жертвы. Она перекусывала шею пташкам и пила их кровь.

Лекс хмыкнул. Неприязнь Мейрим к рабыне только усилилась с того дня, как он отчитал её за отлынивание от работы.

– Мейрим, я занят. Не отвлекайся меня ерундой.

– Клянусь светом Красной луны, что скоро прольётся на долину Хендал.

Мейрим торжественно сжала в руке два полумесяца. Похоже, она не врала. Хендальцы чтили лу?ны, и если они клялись на них, это означало, что они искренни, в большинстве случаев.

– Что ж, пойдём. Покажешь, что ты там обнаружила.

Лекс вытер тряпкой руки и пошёл вслед за Мейрим.

– Вон там, – Мейрим дрожащей рукой показала на небольшое расстояние между хлевом и забором. Она стояла поодаль, не решаясь подойти ближе. Лекс заглянул в указанном направлении, но не увидел ничего страшного, просто старое тряпьё и сухие ветки.

– Под мусором, – подсказала Мейрим.

Лекс отбросил в сторону мусор, раскидал ветки, и остолбенел: Мейрим была права.

Рабыня устроила импровизированный алтарь. В центре неглубокой ямы лежал камень овальной формы, запятнанный засохшей кровью. По краям ямы воткнуты кости. Алтарь безликого. Лекс не единожды видел подобные. Они немного отличались друг от друга конструкцией, но всё же их было легко узнать среди многих других. Последователей Безликого хватало везде. В другой местности на это не обратили бы внимания, но в Хендале жестоко наказывали иноверцев. В долине Хендала существовал только культ луны в великом множестве вариантов.