Поющая во тьме

– Жаль, очень жаль. Я буду стоять рядом и помогать советом, но боюсь, неопытная рука может дрогнуть. И потом, так тяжело отличить одну внутренность от другой, когда они залиты кровью.

Данир смотрел на Лекса с перекошенными лицом. Член безвольно повис в руке.

– Я обращусь к старейшинам, я призову Мемета в свидетели!

– И всё они скажут, что она была обречена. Никто не взялся спасти жизнь твоей жене и младенцу, кроме меня. Все они в один голос советовали выскрести её чрево начисто, чтобы сохранить ей жизнь. Увы, лекари Хендала не столь искусны в том, что касается рождения детей. Кстати, если вдруг младенец не сможет выжить после операции, а жена всё же поправится, знай. Иметь детей она больше не сможет. Даже я бессилен в этом помочь. У тебя есть один-единственный шанс. А теперь развлекайся.

Лекс толкнул полуобнажённую рабыню к Даниру. Тот не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к ней. Резким движением оправил штаны и запахнул халат поплотнее.

– Мог бы сразу сказать, что неравнодушен к своей рабыне, не доводя дело до угроз, – прорычал Данир, идя к выходу.

– Я не люблю, когда кто-то ломает мои игрушки, – крикнул вслед удаляющемуся Даниру Лекс. И неожиданно для самого себя прижал к себе рабыню. А в голове в унисон сердцу, пытавшемуся вырваться из груди, билась одна мысль: «Моя. Моя. Только я имею право делать с ней всё, что захочу».

Глава 29

– Он что-нибудь успел сделать?

– Порезал кожу вот здесь.

Только сейчас Лекс заметил, что на коже груди виднеется глубокий порез, а платье залито кровью.

Он осмотрел порез и поморщился:

– Дилетант. Не можешь резать, не берись за нож.

Он потащил её за собой. От двери едва успела отскочить Мейрим. Подслушивала, догадался Лекс.

– Приберись там, – приказал он ей, – и принеси в лекарскую одежду рабыни.

– У неё больше нет одежды.

– Значит, принеси мою одежду. Живо.

Мейрим бросилась исполнять приказание. Лекс промыл порез и наложил пару швов, смазав мазью.

– Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю. Ведь даже без моего вмешательства через день или два от этого пореза не останется и следа. Почему, Ани?

Впервые за последнее время он назвал её по имени. Она проигнорировала его вопрос, но спросила в свою очередь:

– Зачем ты, вообще, чинишь то, что однажды сломаешь?

– Мне кажется, это очевидно. Чтобы дольше играть с любимой игрушкой.

Её глаза вспыхнули. Она резко встала со стула, сбросила разрезанное платье и села на край стола, раздвинув ноги.

– Так давай бери своё. Играй! Тебе же это нравится. Можешь ещё позабавиться с иглами, или ласково пройтись цепью… О, и про любимые ножи не забудь. Ты же профессионал в этой лавке развлечений Лекса!

Её голос, чуть дрожа, звенел, отражаясь от стен. Лекс соврал бы самому себе, если бы сказал, что не желал её сейчас. Он с удовольствием бы устроился между её ног, заставив обвить его талию, погружался в горячее лоно, терзал мягкие губы голодным поцелуем. Вместо этого он швырнул ей одежду. Нет, не так. Не сейчас.

– Оденься. Или я свяжу тебя и отправлю голой в подарок Даниру. Он будет очень рад видеть тебя.

Она натянула штаны и просторную рубаху, утонув в них. Пришлось подвернуть рукава и штанины на несколько раз. Выглядела она в его обычной одежде так, как будто симпатичный мальчишка ради шутки решил натянуть одежду отца.

– Что замолчала, не хочется в лапы Данира?

– Ты же сам говорил, что моё желание не имеет никакого значения.

Они вышли из лекарской. Лекс сел на землю, нагретую солнцем за целый день, рабыня опустилась рядом с ним, опершись спиной о здание.

– А чего бы ты хотела на самом деле?

Она красноречиво посмотрела на рабские браслеты.

– Кроме избавления от этого?

Она вздохнула и тоскливо посмотрела вдаль.

– Я бы хотела пойти в зыбкие земли.

– Ты из тех мечтателей и сумасбродов, что ищут неведомое?

– Это не сумасбродство. Однажды в Нуа я видела старца, который рассказывал, что ему дважды удалось пересечь эти земли. Туда и обратно. По его словам, если удастся перейти те зыбкие земли, что располагаются за Нуа, выйдешь к берегу моря.

– И всего-то? Для этого необязательно рисковать жизнью. На севере Намирра расположено море. Рыбаки каждый день выходят в лодках на море для ловли рыбы, не пересекая границы зыбкого тумана.

– Север. Одно это слово вызывает дрожь.

– Два-три месяца в году можно даже купаться, вода прогревается довольно хорошо. Я могу показать тебе. Дай руку.

Она поколебалась мгновение, но всё же нерешительно протянула руку.

– Не сопротивляйся сейчас, хорошо?