Поющая во тьме

Ани осторожно открыла глаза и сощурилась почти сразу же от света, который казался ослепительным. Было больно смотреть даже на этот серый полумрак. Она понемногу открывала и вновь закрывала веки, пытаясь привыкнуть. Мужчина тем временем развязал узлы на верёвках, освободив руки, и встал напротив, выжидая чего-то. Чего? Ани открыла глаза, вглядываясь в лицо вошедшего, и невольно отпрянула назад.

— Ты?

Было непривычно видеть Лекса таким: с обритой головой, потемневшим, осунувшимся лицом, в синяках и ссадинах. Но больше всего её удивили чёрно-красные узоры, оплетающие лицо. Узор начинался на макушке головы и спускался по лицу на шею. Мерзкие метки Хендальских жрецов.

— Убирайся!

Лекс обхватил её голову и зажал рот ладонью, свирепо сверкая глазами.

— Тише, не так громко… — прошептал он.

Но злость уже закипела внутри, Ани впилась зубами в ладонь, сжимая челюсти изо всех сил. Он зашипел от боли и отпустил руку, но тут же схватил её в охапку и прижал к себе, крепко стискивая в объятиях. Так сильно, что казалось ещё немного — и раздавит.

— Это всего лишь маскировка для того, чтобы проникнуть внутрь храма.

— А мне кажется, что ты уже продал свою душонку в обмен на помилование.

Ани вложила в эти слова всё презрение, на которое была способна, и попыталась вырваться. Бесполезно. Лекс держал крепко, прижимая к себе. Против воли её тело расслабилось, согреваясь обжигающими теплом его тела, такого знакомого и желанного. Хотелось завернуться в него с головой, как в одеяло, просто вдыхая его запах.

— Мне плевать на всех выдуманных божков, вместе взятых. Но мне не плевать на тебя. Я не могу оставить тебя здесь.

Его слова, произносимые шепотом у ее уха, успокаивали и согревали. Отчаянно хотелось довериться этим обещаниям, так сладко звучащим в ледяных стенах камеры. Но это было невозможно… Она с трудом отстранилась, отрывая себя от него с сожалением, и отошла к стене с небольшим окошком высоко вверху.

— Что меня ждёт? Какое кровавое зрелище готовят жрецы?

Он сжал челюсти и упрямо сказал:

— Я не допущу этого. Скорее хендальцы захлебнутся в собственной крови, чем я позволю им…

— Что они хотят сделать?.. — она не дала Лексу договорить и требовательно посмотрела на него. — Говори сейчас же, или проваливай.

— Они хотят лишить тьму возможности смотреть и говорить, а после напоить луну кровью, — нехотя произнёс он.

— Выколоть глаза и лишить языка, а после перерезать глотку. Называй вещи своими именами, Лекс, или яд их молитв уже успел разъесть твой мозг?

Она прошлась по камере, обошла вокруг Лекса и остановилась напротив.

— Ты же всегда хотел избавиться от меня. Возможно, это произойдёт не так, как ты задумывал. Но тебе стоит ликовать. Наконец-то твоя месть осуществится, и ты вздохнёшь облегчённо. Наконец-то твоё сердце будет биться без боли.

Ани слабо улыбнулась и положила руку Лексу на грудь, ощущая, как бешено колотится его сердце, будто желая вырваться из клетки. Он накрыл ее пальцы своей рукой.

— Я не могу это допустить. Я знаю, что ты не призывала тьму в Хендал. Эти ублюдки держат в узде тех, кто поклоняется их выдуманным божкам, повелевая этим тупым стадом, играя на их страхах.

— Не все легенды лгут, Лекс. Откуда, по-твоему, взялись тени?..

— Мне нет до этого никакого дела. Просто знай, что я приду за тобой и будь готова последовать за мной.

— А что если я не хочу? Что если мне надоело делить себя пополам с жутким нечто? Тебе даже в голову не могло прийти, что я могу страстно желать избавления?

Лекс раздраженно провел рукой по бритой голове, словно желая стереть с кожи отметины.

— Это безумие, Ани. Ты должна жить.

— Помнится, я задолжала тебе ещё одну жизнь? Сами небеса вернут тебе этот долг сполна. А теперь оставь меня.

Ани отошла к стене, ожидая, когда он вновь завяжет узлы на её руках и погрузит мир в темноту. Лекс небрежно повязал узлы и кое-как замотал глаза. Верёвки не впивались в кожу, а повязка не давила на глаза. Забота и тревога о ней одинаково радовали и ранили. Ей хотелось, чтобы Лекс поскорее убрался с глаз долой и не мучил своим присутствием.

— Я всё равно сделаю так, как считаю нужным.

Она усмехнулась: кто бы сомневался. Разве для этого упрямца когда-то имело значение чьё-нибудь мнение, кроме его собственного?

Глава 61

На секунду показалось, что всё получится. Только на секунду. А затем мысли вновь будто сорвались с цепей и принялись биться внутри головы. Они рвали и царапали его изнутри острыми когтями сомнений, словно крысы, запертые в подожженном доме без возможности выбраться наружу. Поэтому они сгрызали его заживо, подтачивая и без того призрачную надежду на удачный исход. План Лекса был прост, даже слишком прост. На подобное мог решиться только отчаявшийся безумец или слишком наглый вор, убеждённый в том, что удача улыбается ему постоянно. Сейчас он был и тем, и другим. Иного выбора у него не было.