Пока Бог спит

— А, — тот усмехнулся. — Заметил? Впрочем, не заметить было трудно. Цирк с конями! Энгар ночью сумел как-то связаться с базой. Я не понял: не то через астрал, не то через ментал, не то через Страну Мертвых — что-то уж больно экзотичное. Ну, доложился непосредственно связисту — что мы и как. Тот обещал по утру представить доклад начальству. А когда они оба уже обо все договорились, тут связиста-то и осенило: а как докажешь, что ему все это не приснилось? Начальство-то, конечно, про магию понимает, но строго в пределах общеобразовательного курса. Что делать? Начали они думать над доказательством. И знаешь, что придумали?

Олег посмотрел на кучу дров, возле которой уже опять возился Энгар.

— Ну, не знаю, — честно признался он. — В принципе в основе лежит обыкновенная симпатическая магия, если я ничего не путаю. Что они могли придумать? Вот разве если на базе амулет так же на дрова рассыплется за компанию с нашим?

Санчес глянул на него насмешливо.

— Каким это образом? Связь блокирована начисто, ты забыл? Да даже если и так, амулет-то передает воздействие на наложенное на него заклинание, а не свое собственное физическое состояние. Разрубленный он просто перестает работать.

— Ну тогда что? — сдался Ростовцев, которому, в общем-то, больше хотелось добраться до завтрака, чем до какой-то мелкой тайны.

— А они со связистом изобрели портативные переговорники! — сообщил Санчес небрежно. И замолчал, наслаждаясь эффектом.

— Чего изобрели? — не понял Олег.

Он, конечно, не забыл о существовании портативных радиостанций и мобильных телефонов — из земной своей жизни. Но в здешнем быту они не прижились. Просто в силу того, что магические амулеты были куда проще и практичней. Однако на данный момент научная мысль Лабораториума (или того, что от него осталось) так и не смогла продвинуться дальше той самой десятикилограммовой переносимой доски. Что-то там было связано с чисто технологической невозможностью уложить заклинание более плотно на слоевую структуру древесины. Потому на Базах обходились обычными проводными телефонами, а в Городе связь работала совсем на другом принципе.

— Энгар, оказывается, додумался, как минимизировать заклинание, — пояснил Санчес, распираемый наполняющей его информацией. — Кстати, это его именно после прохода сюда пробило на озарение. Говорит, наблюдая состояние Сероты, обнаружил, как она закручивается каким-то сверхплотным образом и может быть ужата уже не до клеточных, а до атомарных структур. Представляешь, все будем щеголять с наручными коммуникаторами? Как в каком-нибудь фантастическом романе. А может и не только с ними. Энгару светит шнобелевская премия по магофизике — это однозначно! — он довольно захохотал.

— Все равно не понял! — прервал его Олег. — В чем прикол-то? Ну изобрел, ну и что?

— Так врубайся! — укорил Санчес. — Связист на базе до такого сам никак не додумается. Не того сияния ум. Как наш Коля Мезенцев. Амулетом пользуется, но не более. А если он такое Ученому Совету выдаст — как привет от Энгара, так это совсем другое дело. Должны они будут сообщение проверить? Должны! А если окажется, что новое заклинание работает — тогда значит и в самом деле Энгар отсюда связь обеспечить способен. А значит мы можем отсюда не уходить, а продолжать работу. А это, сам знаешь, голубая мечта компаньеро Виктора. Да и не одного его, я думаю. — Санчес покосился в сторону лагеря. — Понял теперь?

— Понял, — вынужден был признать Олег. — А коммуникатор-то зачем порубили?

Санчес посмотрел на Олега как на слабоумного. Потом хмыкнул.

— Дикарье-с! — произнес он с непередаваемым апломбом офицера царской армии. Каковым не являлся. — Азия-с!

Как всегда, когда Санчес пытался шутить в расчете на Олега, мексиканский менталитет не совпадал с русским, и шутка пропадала впустую.

Бичем пангийской системы тотального перевода со всех языков на все был тот факт, что, передавая точное содержание речи и даже его самый закрученный смысл, система эта не могла транслировать подсознание говорящего. И стандартные земные различия в психологии народов и стран продолжали сохраняться.

Можно было, как вот сейчас Санчес, стопроцентно воспроизвести заимствованную в чужой культуре шутку, полагая ее в самый раз уместной — и промахнуться с точностью до наоборот. Олегу и самому приходилось попадать в подобные ситуации неоднократно, потому он всего лишь вздохнул и повторил вопрос:

— Ну а все-таки?

Санчес смущенно почесал лоб.