Пока догорает азбука

свечение снега морских рыб и планктонасвечение минералов насекомых гниющих деревьевснег полный рыб снег морской и речной как жемчугза окнами больного где бедности бычий пузырьего имена на аптечной латыни в старых лечебникахнасекомые у соплодий его и в коленных чашахв его северных морях кальмары хватают блесну

разглядишь ли ты снежное море за снежным лугомкак горы за облаком облако за горамиснежники высокогорий испещрённые иероглифами покровытело зверя и тело человека полное звёздной плазмыего отрицание подобное смеху иезуитовпламенеющих в трещинах каменных пней антарктидыесть уровень моря ниже которого только небои граница вечных снегов за которой только живые цветы

это падение в живые цветы опыление детством и сновапролетит над головой иероглифом красота стая диких утокснова в горячке дворы снова неимоверны бухтыогромны цифры и хищны как птичьи когти и рвут на частисреди звёзд оленьи рога и стреляет ружьё отцаи миллионы рыб выходят на берег берут портфели надевают очкии миллионы растений нисходят в море вниз головой

и плавники прорастают из тел животных и человек сияеткак будто в пронизанной светом келье в час смерти святогои старый лекарь читает лечебник у одра больногопока его тело становится звёздным теломпока темнеют горы за облаком сгущается облако за горамии становится видно снежное море за снежным лугоми становятся понятны иероглифы на горах и собственной кожепока в бедной комнате у лампы кружат ночные мошки

и нет снега но только осыпаются живые цветы сирении мальчик встаёт чтобы жить и выходит в сенипосле болезни и в звёздах оленьи рога и горят огнёмиероглифы на горах и на коже худого теласветлеют горы за облаком розовеет облако за горамидалеко отошла граница вечного снега бедностьстала радостью и тело легко бежит среди цветов и трущобоставляя за собой звёздный шлейф мельканием грязных пяток