Пока мы были не с вами

Он пошатывается, пока осматривает лестницу, наступает ногой мне на палец, и я мычу от резкой боли. Он еще крепче зажимает мне рот и нос, перекрывая воздух. Я слышу, как трещат позвонки, извиваюсь, пытаясь вырваться, но Риггс только крепче притискивает меня к себе, поднимая в воздух, и тащит по коридору в тень возле двери в ванную комнату. Он нащупывает ручку двери. Я хнычу, вырываюсь и отталкиваю его. Он издает низкое рычание и, прижимая меня к стене всем своим весом, пытается добраться до дверной ручки. Его живот давит мне на грудь, в глазах начинает темнеть, а легкие задыхаются без воздуха.

Его лицо приближается к моему уху.

— М-мы с т-т-тобой могли б-бы стать друзьями. Я могу угощать т-тебя леденцами и п-п-печеньем. Ч-чем захочешь. М-мы можем стать лучшими д-д-друзьями, — он щекой трется о мой подбородок и плечо, его усы царапают меня, пока он нюхает мои волосы, затем зарывается лицом в шею возле горловины ночнушки. — От т-тебя пахнет улицей. Т-ты встречалась с к-кем-то из мальчишек? С-с-нова нашла себе п-парня?-

Его голос доносится будто издалека, отдаваясь эхом, словно звук сирены холодным речным утром. Колени у меня подгибаются, ноги немеют. Я не чувствую ни стену, ни Риггса. Ребра дергаются, как жабры у рыбы, висящей на крючке.

Перед глазами в темноте начинают бешено плясать искры.

«Нет! — говорю я себе.— Нет!» Ноу меня не осталось сил, чтобы бороться. Может, я задохнусь и умру? Надеюсь, так и будет...

Внезапно он выпускает меня, я хватаю ртом воздух, содрогаясь от холода, сползаю по стене и бессильно оседаю на пол. У меня кружится голова, я моргаю и пытаюсь подняться.

— Мистер Риггс? — с лестницы раздается резкий голос работницы.— Что вы делаете наверху в такой час?

Зрение проясняется, и я вижу, что он стоит передо мной, загораживая меня от работницы. Я отползаю в тень, плотно прижимаясь к стене. Если меня застукают, в беду попаду я, а не он. Меня снова запрут в подвале... или еще что-нибудь похуже.

— С-слышал, как недавно г-гремел гром. П-поднялся, чтобы закрыть окна.

Работница идет вдоль перил. На нее падает лунный свет, и я ее узнаю — она новенькая, пришла сюда после мисс Додд. Я еще не знаю, злая она или нет. По голосу кажется, что злая. Очевидно, ей не нравится, что Риггс бродит наверху. Если она обидит его, то долго в доме миссис Мерфи не продержится.

— Я ничего не слышала,— она наклоняет голову из стороны в сторону, оглядывая двери в спальни.

— Я б-был снаружи, к-когда слышал его. Т-там несколько б-бродячих кошек мяукали. В-выносил винтовку, ч-чтобы п-пристрелить их.

— Святые небеса! Вы бы весь дом перебудили. Да и кому помешают какие-то кошки?

— К-кузина Ида не любит, к-когда тут ш-шастают всякие, к-к-кому тут не место.— «Кузина Ида» — это миссис Мерфи. Он дает понять новой работнице, что ей следует знать свое место.

— Я сама проверю окна,— она не отступает, и я даже не знаю, радоваться этому или нет. Если она подойдет ближе, то увидит меня. Если уйдет, Риггс утащит меня в ванную.— Вам не нужно зря нарушать свой сон, мистер Риггс, когда мне платят за то, что я присматриваю за детьми по ночам.

Он отходит дальше от меня и ближе к ней, нетвердо ступая и пошатываясь. У лестницы он преграждает ей дорогу. Две тени соединяются в одну. Он что-то шепчет ей.

— Мистер Риггс! — ее рука выходит из тени и снова скрывается в ней. Слышен хлопок ладони по коже.— Вы что, пьяны?

— Я в-видел, как т-ты на меня с-смотрела!

— Никак я на вас не смотрела!

— Т-ты будешь п-послушной, или я скажу кузине Иде. Она не любит, к-когда к-кто-то меня обижает.

Она пятится к стене и проскальзывает мимо него. Он се пропускает.

— Вы... держитесь от меня подальше, а не то... не то... я сама ей расскажу! Я расскажу, что вы напились и приставали ко мне.

Он медленно начинает спускаться по лестнице.

— Т-тебе лучше... лучше сначала зайти к мальчишкам.

К-к-кто-то из них вылезал из к-кровати,— я слышу, как он тяжело топает. Доски скрипят и стонут под его шагами.

Работница обнимает себя руками и следит за Риггсом, потом скрывается в комнате малышей. Я на трясущихся ногах поднимаюсь с пола, влетаю в комнату, забираюсь в постель, натягиваю одеяло до шеи и заворачиваюсь в него. Хорошо, что я успеваю все это проделать до того, как работница входит в комнату; она торопится — может быть, из-за того, что Риггс ей встретился возле этой двери.

Она проходит мимо кроватей, поднимает одеяла и всматривается в лица детей, будто что-то проверяет. Когда она подходит к моей постели, я глубоко и размеренно дышу и пытаюсь не дрожать, когда она приподнимает одеяло и дотрагивается до моей кожи. Может, ее удивляет, что я так сильно завернулась в одеяло, если стоит такая духота? Или она тоже почувствовала на мне запах ночи, как и Риггс?

Она некоторое время стоит надо мной, но потом все же уходит.

А я лежу и смотрю в темноту. «Еще один день, — говорю я себе. — Тебе нужно выдержать всего лишь еще один день».