Пока мы не встретились

Взглянув на стопку писем, он вдруг задумался – стоит ли возвращать их вдове? Конечно, они по праву принадлежат Дуннану, но именно Монкриф сберег эти письма. Минуту, подумав, он оставил их на кровати.

Супруга Гарри прислала мужу наволочку, чудесно расшитую розами и ветками чертополоха – эмблемой Шотландии. Монкриф провел ладонью по изящной вышивке и положил наволочку на стопку остальных вещей. Потом настала очередь шотландского меча, кинжала, алой куртки, туники и черных панталон. В военной форме капитана Дуннана положили в гроб.

Да, не слишком много сувениров, чтобы смягчить горе вдовы.

Монкриф захлопнул крышку сундука, запер замок и положил ключ на стол рядом с чистым листом бумаги и заточенным пером.

Ему предстояло написать еще одно письмо. Последнее. Сколько раз Монкриф говорил себе эти слова – последнее письмо? Однако обстоятельства сложились так, что теперь его переписка с Кэтрин Дуннан действительно прекращается.

Больше года назад он получил письмо от жены капитана Дуннана. Женщина спрашивала о здоровье мужа. Она не получала от Гарри известий со дня его отъезда из Шотландии и очень тревожилась.

Монкриф, как командир полка, старался следить, чтобы его подчиненные писали родным – дело не слишком приятное и к тому же нелегкое.

– Дуннан, вы должны радоваться, что у вас есть близкий человек, которому можно написать, – говорил он капитану. Отец самого Монкрифа испытывал отвращение к письмам, а брат утверждал, что у него нет на них времени. Когда-то Монкрифу писала одна женщина, и писала охотно, но потом ожидание ей прискучило, и она уступила льстивым ухаживаниям другого.

Гарри, растянувшийся на кровати прямо в пыльной после дневных учений форме, лишь ухмыльнулся, затем потянулся к сундуку, вытащил оттуда непрочитанное письмо и перебросил его Монкрифу.

– Держите, полковник, и пишите ей сами. От общения с дорогой женушкой у меня челюсти сводит от скуки. Я женился на ней только потому, что она – богатая наследница. Одного месяца брака мне хватило сполна. – Гарри расхохотался. – Теперь она только и думает, что о доме, который, наконец, унаследовала. Чертовски жаль, что она не получила денег раньше, чем я вступил в полк.

– Дуннан, вы, по крайней мере, обязаны ее успокоить. Напишите ей.

– Если я ей отвечу, полковник, она будет ждать следующего письма. Нет, лучше совсем не писать.

Монкриф вышел из комнаты, уже составляя в уме фразы письма к Кэтрин Дуннан.

«Дорогая мадам,

Ваш муж настоящий осел, который удовлетворяет свои низменные потребности с любой, подвернувшейся под руку женщиной. Он – картежник и, боюсь, не чурается шулерства. Он жестоко избивает своих лошадей и, на мой взгляд, ему нравится убивать. Должен сказать, что я считаю вашего мужа самым безнравственным человеком, какого я имел несчастье встретить за всю свою жизнь».

Оказавшись у себя в комнате, Монкриф заметил, что все еще сжимает в кулаке письмо миссис Дуннан. Полковник отложил его в сторону, а через пару дней письмо снова попалось ему на глаза – лежало на столе, прикрытое картой района боевых действий.

И Монкриф решился – распечатал письмо и прочел слова, которые женщина предназначала только одному человеку – своему мужу.

Первое письмо, написанное им Кэтрин Дуннан, было продиктовано жалостью и сожалением о том, что Гарри так небрежно с ней обходится. Монкриф писал о местных новостях, о том, что чувствует в разлуке с домом – он полагал, что именно эти темы избрал бы сам Гарри, будь у него желание ответить жене. Подписавшись именем Дуннана, Монкриф успокаивал себя тем, что пытается лишь ободрить миссис Дуннан – теперь она будет знать, что Гарри жив и здоров, и не станет тревожиться из-за отсутствия корреспонденции.

Однако миссис Дуннан ответила. Гарри распечатал письмо, бегло его проглядел и передал Монкрифу.

– Посоветуйте ей что-нибудь насчет этой чертовой крыши, а, полковник? Я понятия не имею, что ей надо.

Так началась дружба полковника Монкрифа с Кэтрин Дуннан. Дружба эта тянулась уже почти год, постепенно перерастая в острый интерес, а может быть, и в нечто более глубокое. Монкриф изо всех сил старался не показать Гарри нетерпения, с которым ждал очередного письма, а ведь случалось, что капитан получал по два и даже по три письма сразу, но игнорировал их с прежним равнодушием. В конце концов, Монкриф стал просто перехватывать письма и старался не думать о моральном аспекте такого поведения.