Пока мы не встретились

– Я не голодна, – повторила Кэтрин, надеясь, что служанка почувствует решимость в ее голосе. Ее тошнило от пищи. От сна – тоже. Во сне приходили кошмары, полные алых и синих теней, смущающей путаницы, но даже эти кошмары были предпочтительнее бодрствования.

– Глинет заставила меня пообещать, что я вас покормлю, – проговорила Бетти.

Кэтрин с усилием улыбнулась.

– Скажи ей, что все выполнила. – Девчонка, не задумываясь, сошлется на другого, лишь бы добиться своей цели. Раньше, в прежние времена, Кэтрин наверняка рассмеялась бы такой находчивости, но сейчас эта настойчивость ее лишь раздражала. Удерживая натянутую улыбку на губах, Кэтрин подошла к двери.

Бетти вздохнула, сделала книксен и сложила руки на накрахмаленном фартуке.

– Ну, если вы говорите, мадам…

– Не беспокойся обо мне, – оборвала ее Кэтрин. – Оставь поднос. Позже я что-нибудь съем.

Успокоенная Бетти вышла. Кэтрин осталась, наконец, в благословенном одиночестве и прижала лоб к двери. Слугам так хочется, чтобы все было как прежде, они не в состоянии понять, что прошлое не вернется.

В тот день Кэтрин с нетерпением ждала почту, все прислушивалась, не идет ли Глинет. Конечно, Кэтрин почувствовала разочарование, не получив весточки от Гарри, но, распечатывая письмо полковника, она не ощущала никакого предчувствия.

«Мадам Дуннан!

С глубоким прискорбием сообщаю Вам, что Ваш муж, Гарольд Аллен Дуннан, служивший в Шотландском стрелковом полку, убит в схватке с французскими солдатами 18 апреля 1761 года.

Мадам, Ваш муж пал смертью храбрых. Он был честным и смелым солдатом. Его смерть – невосполнимая утрата для нашего полка.

Я имел честь близко знать Вашего мужа и считал его своим другом. Мадам, позвольте выразить свое сочувствие Вам и семье Гарольда, хотя я полностью сознаю, что никакие утешения не способны облегчить Ваше горе».

Значит, пока она с таким нетерпением ждала письма, Гарри был уже мертв.

Чтобы успокоить прислугу, Кэтрин присела за столик, сделала несколько глотков чаю и отщипнула кусочек булочки, потом проглотила две ложечки рыбного суфле – больше она не могла съесть ни крошки.

Обернувшись к кровати, Кэтрин стала смотреть на дорожный кофр Гарри. Как странно выглядела потертая кожа среди женственного убранства ее покоев. Следовало бы поместить кофр в комнату Гарри. До его отъезда в полк они жили именно так: он в одной комнате, она – в другой.

Гарри устраивало такое положение вещей, как устраивала и жизнь в доме отца Кэтрин. Ей и в голову не могло прийти, что ограничения, налагаемые супружеской жизнью, настолько утомят Гарри, что он вступит в Шотландский стрелковый полк и уедет. Кэтрин пыталась отговорить Гарри, но муж был полон нетерпения и энтузиазма.

Настал момент, и Кэтрин, как и миллионы других женщин, поцеловала мужа на прощание и махала ему вслед, пока он не скрылся из виду. И лишь тогда заплакала. Началась война.

Приподняв крышку, Кэтрин вынула из кофра письмо. Письма Гарри стали главной драгоценностью Кэтрин, она держала их здесь, вместе с другими вещами мужа, которые ей вернули после его гибели.

Осторожно развернув страницу, она стала читать:

«Ты просишь, чтобы я написал тебе о своих товарищах. Расскажу-ка я о Питере, адъютанте полковника. Он еще почти ребенок, но держится так серьезно, что рядом с ним я чувствую себя стариком. Питер жаждет испытать все, что приготовила ему судьба… Надо сказать, иногда он изумляет меня проницательностью своих суждений. Должно быть, Питер из тех людей, которые родятся на свет сразу мудрыми стариками.

Мы отослали большинство французов во Францию. Это решение генерал-майора Вулфа. Квебек – чудесное место, но нас здесь не жалуют, я с удовольствием оставил бы этот город и вернулся домой».

Домой… Ах, если бы он вернулся домой, ее жизнь была бы совсем иной.