Пока мы рядом

1. Для Кармен слишком рискованно ехать куда-то далеко, поскольку ее организм напичкан химией.

2. Кармен в парике, поэтому все направления с температурным режимом выше двадцати пяти градусов отпадают сами собой.

3. Развлечения, вечеринки, осмотр достопримечательностей исключаются ввиду возраста Луны (однолетнего) и состояния Кармен (нулевого).

4. Отель «Сентер Паркс» — клиент «MIU», поэтому я могу частично оправдать свое пребывание в нем необходимостью «исследований на местах».

К тому же через месяц мне ехать с ребятами в Майами, и я рассудил, что хотя бы ради приличия можно пережить неделю в Порт Зеланде.

Но все оказалось куда хуже, чем я предполагал. Порт Зеланде не назовешь райским местечком. Более того, это сплошное разочарование. Отдыхающие меня бесят, погода отличная и, соответственно, слишком жаркая для парика, Кармен такая же колючая, как и парик, и, словно для того, чтобы окончательно добить меня, Луна начала отказываться от дневного сна, из-за чего к вечеру устает и капризничает, доводя до белого каления взрослых членов семьи.

И наконец, какое может быть настроение, если через три дня Кармен должна звонить доктору Шелтема, чтобы узнать, какое принято решение насчет операции. Вот так мы отдыхаем.

Доктор Шелтема, вместе с рентгенологом и доктором Уолтерсом, так объясняли суть дела. Представьте себе метод встречного огня, который используют для борьбы с крупными лесными пожарами. Участок леса намеренно выжигается, после чего растительный покров выравнивается и, в конечном итоге, происходит активное восстановление растительности. Облучением груди Кармен доктор Шелтема, доктор Уолтерс и рентгенолог рассчитывают добиться точно такого же эффекта. Химиотерапия уже привела к сокращению размера опухоли. Теперь очередь за радиацией, которая сделает ее еще меньше, и тогда можно будет вплотную подойти к апофеозу всего процесса — удалить опухоль хирургическим путем.

Шелтема сказала, что у Кармен есть одно важное преимущество: большие груди. И велика вероятность того, что путем ампутации груди хирург сможет полностью удалить опухоль, которая начала развиваться от соска.

В четверг утром тандем Шелтема — Уолтерс проводит консилиум с рентгенологом и хирургом.

Не только медицинский Амстердам, но и весь круг наших друзей и родных активно вовлечен в широкую дискуссию по теме грудей моей жены. Все надеются на то, что врачи дадут зеленый свет операции (никто не называет ее ампутацией).

— Что я слышу, все-таки есть шанс, что они смогут оперировать Кармен?

— Да…

— Но… это обнадеживает, не так ли?

— Да, можно и так сказать, потому что вначале они боялись рисковать, а теперь, наверное, возьмутся за операцию, так что да, новость хорошая.

— О, фантастика! Значит, все будет в порядке, да?

Конечно! Господи, как же будет здорово, какое облегчение наступит для Кармен! И ей уже не придется отшучиваться, как в тот раз, когда я вышел из ванной, а она лежала, обнаженная, на кровати, с ухмылкой на лице и прикрывающими соски желтыми листочками, на одном из которых было написано «Красиво», а на другом «Не правда ли?».

И есть еще я. Я тоже испытаю огромное облегчение!

Облегчение оттого, что вместе с ее грудью будет ампутировано кое-что еще — неуправляемое, бесстыдное, вульгарное раздражение, в котором она пребывает с тех пор, как лишилась волос. Не спрашивайте меня почему, но Кармен внушила себе, что, облысев, потеряла всякую привлекательность. Хотя я не устаю повторять ей, что она красива даже без волос. Кстати, для полноты картины я даже обрил ей редкие волоски на лобке, оставшиеся после химии, и, забравшись к ней под одеяло, сказал, что тащусь от этой нежной и гладкой кожи. Кстати, ее это тоже завело — по крайней мере, в первый вечер. Но потом переживания из-за безволосой головы взяли верх над возбуждением от безволосого лобка. Конец сексу. Отлично, не правда ли?

После ампутации груди в нашей спальне наступит вечный праздник. Сколько бы я ни говорил, что все равно нахожу ее привлекательной, каждый раз, глядя в зеркало, она не видит прежней Кармен.

Кармен боится потерять грудь, а я боюсь потерять ту Кармен, которую знаю. Я в одиночку страдаю, ни с кем не делюсь своими гнусными мыслями. Неужели для меня грудь Кармен важнее, чем ее жизнь?