Пока мы рядом

И еще мы занимаемся поисками дома. Мы собирались прожить на Амстелвеенсевег года три, а потом подкопить денег, работая в «MIU» и «Эдвертайзинг брокерз», и подыскать дом побольше, но метастазы в печени перечеркнули наши планы. Собственно, план был мой. Кармен еще только предстояло свыкнуться с ним, но теперь она считает, что ей обязательно нужно знать, где я и Луна будем жить потом.

— Возможно, я и сама поживу там недолго, если таксотер не подведет, — с надеждой говорит она.

Я не разделяю ее надежд, потому что, если Кармен переедет с нами в новый дом, значит, там она и умрет. И честно говоря, я боюсь, что новый дом, так же как и нынешний, на Амстелвеенсевег, лично для меня будет инфицирован ассоциацией с болезнью и смертью. Мне очень хочется, чтобы будущий дом был символом начала новой жизни для меня и Луны. Но я не осмеливаюсь делиться такими мыслями с Кармен.

Тем не менее мы подолгу беседуем о том, что ждет нас после смерти Кармен. Часами. Дома, в пабе, на корабле, на террасе. Мы говорим обо всем.

Мы с папой говорили и о том, что в будущем у тебя появится новая мама. Я думаю, это здорово. Конечно, прежде всего для папы, но и для тебя тоже, ведь нужно, чтобы кто-то мог разговаривать с тобой, смеяться, играть, веселиться. И даже если меня не будет рядом, ты всегда будешь в моих мыслях, в моем сердце. Что бы ни случилось, ты навсегда останешься моей самой любимой, даже если я не смогу говорить с тобой, нянчить тебя — я всегда буду тебя любить, так же как всегда буду любить папу.

После каждого разговора по душам мы как будто снова влюбляемся друг в друга. Мы наслаждаемся нашим общением, мы радуемся каждому дню, проведенному вместе. Дэн и Кармен, некоронованные король и королева удовольствий. И жили они счастливо, хотя и недолго.

20

Дай мне, дай мне, дай мне силы…

Suede, песня «The Power» из альбома «DogManStar» (1994)

На фоне бесконечного веселья состояние Кармен ухудшается. Побочные эффекты введения в ее организм таксотера внушают ужас. Кармен вступает в период менопаузы на пятнадцать лет раньше срока. У нее прекращаются месячные, и она резко седеет. Правда, ненадолго, потому что уже после трех сеансов химии она снова лысая. Из шкафа вновь извлекается парик. На этот раз у нее выпадают брови и ресницы. Она несколько дней носила накладные ресницы, но попытка оказалась неудачной, поскольку от таксотера у нее постоянно слезятся глаза. Весь день она утирает их носовым платком.

Но это еще не все. Отныне кончики ее пальцев заклеены пластырем, потому что ногти или размягчились, или уже сошли. Она говорит, что у нее такое ощущение, будто пальцы прищемили дверью. Сегодня утром Кармен плакала, потому что больше не может поменять Луне памперсы. Пальцы настолько слабы, что ей не удается раскрыть липучки. Промучившись, она стала злиться и на себя, и на «Проктер энд Гэмбл», досталось раку и мне, поскольку я раздраженно заметил, что всегда можно попросить меня о помощи. «Черт возьми, неужели ты не понимаешь, что я хочу сделать это сама?» — вскричала Кармен.

Другая проблема — кашель. Особенно по ночам. Иногда мне становится страшно, кажется, что она никогда не остановится. Но гораздо сильнее меня беспокоит то, что этот кашель означает дальнейшее распространение опухоли. Легкие — излюбленное гнездышко для метастазирующего рака молочной железы, как я прочитал в брошюре. Доктор успокаивает нас: возможно, это всего лишь плеврит. «Плеврит, доктор?» Как вы, наверное, догадываетесь, это еще один побочный эффект воздействия таксотера.

И Кармен совершенно обессилела. Такое впечатление, что в ней не осталось ни капли энергии. Эффект накопления, как назвала это доктор Шелтема. Организм все активнее протестует против химиотерапии. И разве можно винить его в этом?

Но до сих пор самой серьезной проблемой остается введение в вену иглы с трубочкой, по которой препараты проникают в тело. Эти иголка и трубка стали символом несчастий, которые принес нам рак. Беда в том, что у Кармен вены расположены слишком глубоко. Обнаружить их с каждым разом становится все труднее и больнее, и медсестры подолгу мучают Кармен, прежде чем им удается ввести иглу в вену. Для Кармен это сравнимо с подъемом на гору, которая с каждой неделей становится все выше. Я карабкаюсь вместе с ней и с трудом сдерживаю слезы, когда вижу, как уродуют и без того израненную руку Кармен.