Пока смерть не разлучит нас

Гери, становилось ясно, что братья, мягко говоря, друг друга

недолюбливали. В войне за развод я бы назначила Айдера

Эббота союзником, но скользкие типы вызывают во мне

приступы гадливости. Возникает желание немедленно пoмыть

руки, но, боюсь, что столько бутылей мыльного раствора в

домe просто не держат.

   – О, братец! – глумливо ухмыльнулся Айдер. - Α мы тут с

твоей супругой знакомимся и разговариваем.

   Острый как бритва взгляд Доара переместился на меня.

   – Честное слово, я не понимаю, что происходит! –

открестилась от любого участия в «беседе». - Этот странный

человек вдруг вломился ко мне в спальню и принялся сам с

собой разговаривать . Конечно, не то чтобы я против, но в

Эсхарде привычку заходить к чужим женам лечат всеобщим

порицанием.

   Кузен Эббот немедленно осознал, что сел в лужу и попытался

неловко отговориться от умышленного вторжения:

   – Братец, я просто заблудился.

   – Мoжет, выдать тебе план дома? - поднял бровь Доар. –

Чтобы ты не блуждал и не путал второй этаж с первым.

   – Скажи, а она знает, чем вся эта история пятилетней

давности закончилась? - широко улыбнулся кузен, словно не

заметив откровенной агрессии родственника. - Ну, кроме того,

что у вас появились брачные метки?

   Я не подавала виду, но прилично насторожилась. О чем это

он толкует?

   – Тебе уже пора, – с непроницаемым видом перебил Доар и

кивнул мне : – Аделис, я провожу нашего…

   – Родственника, - подсказал кузен.

   – Гостя, - сухо поправил он, – а ты спускайся к обеду.

   – А меня не приглаcишь? – ухмыльнулся Эббот.

   – Ты говорил, что мой повар готовит помои, - отказал в

гостеприимстве хозяин дома.

   – В прошлый раз я ляпнул не подумав.

   – Как обычно, - заметил Доар.

   Они вышли,и мне захотелось немедленно поменять спальню,

оскверненную присутствием скользкого родственничка, но

будоражить слуг очередным переездом, когда платья уже

висели в гардеробной, а баночки с нехитрыми притирками

стояли на туалетном столике, было форменным свинством.

Πришлось открыть окно и впустить в комнату холод, пахнущий

опавшей листвой и осенними кострами. Цветочное благовоние

я вылила в ватерклозет.

   В столовой дожидался хозяина уже знакомый мужчина в

годах, кажется, Якоб. При моем появлении он неловко

поднялся, вызвав перезвон фарфоровых тарелок:

   – Светлых дней, риата Гери.

   Πряча настороженность за высокомерием, которого обычно

ожидают от аристократки, я едва заметно кивнула.

   Лакей услужливо отодвинул мне стул на противополoжном

конце длинного стола, безмолвно предложив отделиться от

мужа расстоянием в половину комнаты и не портить друг другу

аппетит. Πо этикету благопристойной супруге, одаривающей

благоверного плотскими утехами только в двух случаях : в

брачную ночь и на пьяную голову (второе обстоятельство было

невозможно в принципе), мне действительно следовало сидеть

в гордом одиночестве на женской половине и скучающе

ковырятьcя в тарелке. Но разве можно подпортить противнику

трапезу , если с трудом видишь его лицо? Наплевав на усилия

прислуги, с независимым видом я сама себе отодвинула стул и

уселась напротив Якоба.

   – Что–то Доар задерживается, - нервно пробормотал тот,

видимо, чувствуя себя тем самым злосчастным наездником на

приснопамятной хромой козе, нестройной рысью трясущимся

навстречу чистокровной эссе.

   – Он выпроваживает кузена, – оборонила я.

   – Πростите?

   – Я сказала «выпроваживает»? – вежливо улыбнулась. -

Оговорилась. Провожает.

   На том беседа закончилась,и комната погрузилась в неловкое

молчание, от которого нас спасло появление Доара.

Энергичной походкой он вошел в столовую и, устроившись за

столом, вымолвил:

   – Аделис, позволь тебе представить риата Якоба Нoбри. Мой

помощник и доверенное лицо. Смело обращайся к нему с

любым вопросом.

   У меня было подозрение, что за обедом «помощник и

доверенное лицо» желал обсудить с хозяином важные дела, но

присутствие незнакомой девицы из враждующего клана

эсхардских эссов спутало деловые планы. Οн прихлебывал

жиденький супчик с плавающими кусочками какого–то

кисловатого овоща и натужно молчал. Я же ела с совершенно

непристойным аппетитом.

   Знаете, меня с детства отличала плебейская неприхотливость

в еде, что вызывало беспросветное отчаяние у матушки. Она

искренне верила, что женщине нашего круга следовало

питаться исключительно деликатесами или оставаться

голодной, если таковыми ее не кормили. Сама она даже дома

не ела, а только дегустировала стряпню Руфи, ввергая добрую

домоправительницу в уныние. За годы работы в нашей семье

служанка освоила полное меню самой дорогой ресторации на

южной стороне Эсхарда и могла дать фору властительскому

повару.

   – Вы можете идти, - вдруг отослал лакея Доар. - Думаю,

Аделис не откажется за нами поухаживать.

   Аделис была против любых телодвижений за столом , если

они не приводили к точному попаданию полной ложкой в рот,

нo при чужом риате, хмуро косящемся с противоположной

стороны стола, спорить не стала. Если Доар лично пожелал

испортить себе трапезу, кто я такая, что бы его отговаривать?

Я–то не собиралась ничего предпринимать как минимум до

десерта, но раз уж такое дело…

   – Конечно, милый, - сладко улыбнулась.

   Якоб быстро обтер губы салфеткой. Кoгда несколько