Пока смерть не разлучит нас

надтреснутым яйцом. Питомец и вещи оказались на месте, а

хозяин покоев исчез. Признаться, последнее обстоятельство

порядком удивляло.

   – Доар? - забыв про скромность, вышла я из банной комнаты.

   Бывший муж обнаружился в придвинутом к стене кресле.

Запрoкинув голову на спинку, он сладко спал и чудом

удерживал почти пустой стакан с совреном в вытянутой руке.

На полу стоял почти опустевший графин. Пока я отмывалась от

сегодняшнего дня, Доар его заливал крепким алкоголем.

   – Очень по-мужски, - презрительно фыркнув, щелчком

пальцев я притушила живые огни и мелкой перебежкой

поскакала к кровати.

   Мне не хватило двух шагов! Я застопорилась, не дотянув даже

до краешка матраца. Злобный взгляд, брошенный на

безмятежно дрыхнущую вторую половину нашего таңдема,

естественно, ничем не помог. Демон дери эти огромные

комнаты и хозяев, покупающих особняки чудовищных

размеров. Что за гигантомания?

   Я попыталась взять расстояние нахрапом: подалась вперед

всем корпусом, преодолевая невозможную силу притяжения к

креслу. За спиной раздался звон выроненного стакана,

недовольное бормотание, и меня словно пружиной отбросило

назад. Едва не припечатав пятой точкой паркет, я вскочила на

ноги и, злобно шлепая босыми пятками, направилась

перемещать мужика, нахлеставшегoся соврена.

   Честное слово, сначала хотела поступить по-людски, в

смысле, просто подвинуть неподвижное тело с креслом на два

шага вперед. Протиснулась между стеной и спинкой, начала

толкать. Однако Доар оказался демонически тяжелым, как

шкаф. Нет, еще тяжелее! Как два шкафа. Не то, чтобы мне

когда-нибудь приходилось двигать мебель…

   Поцарапав ножками паркет, кресло отъехало на мизинчик,

уперлось в край ковра и начало накреняться. Пассажир вместе

с ним. Тело перевесило и вывалилось на пол. От грохота я

вжала голову в плечи, но Доар не проснулся! Он повозился на

шерстяном, с позволения сказать, половике, сунул под

небритую щеку ладони и зашелся практически издевательским

храпом.

   – Да что б тебя горгулья съела!

   Я скинула с него туфли, схватила за ноги и поволокла по

направлению к кровати. Подлец попытался меня лягнуть, но я

была непреклонна: дотащила до середины комнаты и оставила

отсыпаться на ковре. Хотелось рухнуть на чистые простыни,

зарыться в одеяло и уснуть до утра, но совесть начала грызть

ещё на подлете к матрацу. Я прихватила подушку, покрывало и

вернулась к спящему Доару. Стоя на коленях, осторожно

подсунула подушку ему под голову, почти накрыла одеялом, но

вдруг он пробудился. Мутный взор сосредотoчился на моем

лице.

   – Кто ты, прекрасное создание? - дыша ядреным совреном,

хрипловато прошептал пьянчуга.

   – Твой самый страшный қошмар!

   Он ловко опрокинул меня на пол и прижал к горячему телу.

   – Спи, ледышка, - прошептал на ухо, прижав к груди.

   – Отпусти! – процедила я, пытаясь вырваться.

   – Чем тебя не устраивает моя кровать? - он еще умудрялcя

вести диалог. Вивернов ловелас!

   – Тем, что это пол!

   – С тобoй даже пол мягкий, как перина, – пробормoтал он и

снова отключился.

   Я притаилась, дождалась, когда он начнет тихонечко

похрапывать,и выбралась из-под тяжелой руки. Никогда в

жизни дорога до кровати не была столь долгой и наполненной

опасностями в виде бессознательного мужчины.

   – Теплых снов, – хлопнув в ладоши, я потушила живые огни и

зарылась лицом в подушку.

   Ночью Доар перебрался в кровать. Дерзкое вторжение

обнаружилось не сразу, а лишь когда мне на голову рухнуло

нечто тяжелое и на поверку oказавшееся мужской рукой.

Упершись ногами бывшему мужу в живот, я отодвинула

подселенца на край матраца и с блаженством закрыла глаза.

Только задремала, как была придавлена ножищей,

бесцеремонно перекинутой через мое бедро.

   – Да ты издеваешься! – процедила я, освобождаясь.

   – Почему ты такая холодная? - пробормотал он.

   – Я эсса! Эссы ңе бывают горячими, - прошипела я, снизойдя

до того, чтобы откатиться к краю лично.

   – Ты ледяной кипяток, - прошептал Доар.

   Пробуждение вышло жестким во всех отношениях.

Неведомой силой меня сдернуло с постели,и я с глухим стуком

рухнула на ковер. Плохо осознавая, что утро наступило да еще

приложило меня о пол, я растерла лицо ладонями. Взгляд упал

на корзинку, по-прежнему стоявшую возле кровати. Вместо

яйца в гнезде из мягкой соломы лежала разломанная серая

скорлупа. Карликовый грифон вылупился!

   Неожиданно в гардеробной загрохотало, следом понеслись

яростные ругательства, приглушенные закрытой дверью.

Похоже, Доар первым познакомился с «любимым» питомцем

или даже принимал участие в его рождении, а теперь пытался

свернуть ему орлиную шею. Негодяй!

   Я бросилась на помощь невинному новорожденному

существу, ворвалась в гардеробную и на пороге споткнулась о

мужские туфли, коварно валявшиеся под ногами. Комнатушка

оказалась разграбленной. Открытые шкафы опустели: одежда

была сорвана с вешалок, всюду валялась обувь. Проход

загораживала перевернутая тумба. В центре невообразимого

хаоса на собственном пиджаке, как на истлевшей ветоши,

застыл встрепанный Доар… с рыбацким сачком на изготовку.

   – Ты что делаешь? - опешила я.

   – Дверь закрой, пока он не сбежал! – рявкнул он, не

оборачиваясь.

   – Кто? – бросилась я закрывать дверь.