Пока смерть не разлучит нас

— Нет. Я никогда тебя не брошу, Грейс. Прости меня. Прости за боль, которую я тебе принёс, забрав твою подругу. Я так сильно пытаюсь загладить свою вину каждый день. Поэтому я так сильно хочу тебя защитить, ведь я не смог защитить её. Эта ночь изменила меня. Тогда я понял, как быстро всё может закончиться. Как быстро что-то может забрать любимых людей. — Его плечи дрожали от внезапных безутешных рыданий. — Я бы отдал всё, чтобы вернуться в ту ночь и всё исправить. Всё. Но я могу лишь стараться быть лучше, и я стараюсь. Я отдаю всё, что могу, делаю пожертвования, занимаюсь волонтёрством. Я пытаюсь быть бескорыстным. Чтить её память. Я хочу стать лучше, чем был той ночью. Ради тебя. Ради неё. Я говорил правду, Грейс. Я не знаю, что со мной станет, если я тебя потеряю.

— Ты меня не потеряешь, — сказала я, сжимая его в объятиях. Когда мы отстранились друг от друга, я взяла в руки его лицо, утирая слёзы. — Я здесь. И я всегда буду с тобой. Я люблю тебя.

Райан старательно сдерживал рыдания.

— И ты правда готова быть со мной, несмотря на всё это? Зная, что я за монстр? Ты так сильно меня любишь?

— Я уже с тобой, несмотря на всё это. И люблю так сильно, что больше ничего не имеет значения. Ты совершил ошибку. Я вижу, какое у тебя доброе сердце, Райан. И твоё бескорыстие — ты постоянно помогаешь Эверли, заботишься обо мне, даже отдал всё тому мужчине в лесу. Может, я и не всегда понимаю твою мотивацию, но знаю, что у тебя добрые побуждения. Я знаю, что ты хороший человек. И я просто рада, что мы поговорили о том, что случилось, ради нашего общего спокойствия, но я никому не расскажу, что ты сделал. Я правда защищу тебя, несмотря ни на что.

Райан кивнул, его подбородок так и дрожал.

— Прости меня за всё. Мне так жаль Мараю. Я думаю о ней каждый божий день… о том, что я у неё забрал…

— Тш-ш-ш… Всё хорошо. — При мысли о ней в моём горле образовался комок, и я проглотила его. Мараи нет, а Райан здесь. Мне не нужно выбирать между ними. Выбор уже сделали за меня.

Глава тринадцатая

Райан

Мы не спали почти всю ночь и из-за разговоров о прошлом. Я много плакал — слишком много. Грейс святая. Как она смогла простить меня за такой немыслимый поступок? А ещё хуже — что, если не смогла? Что, если она думает так только сейчас, но потом изменит решение? Что, если она будет припоминать это при каждой ссоре? Что, если однажды у нас будет неприятный развод и Грейс решит всё рассказать? Она думала, что избавила меня от груза, но на самом деле теперь я лишь знал, что его носит кто-то ещё.

С той ночи я верил, что контролировал этот секрет. Самый тёмный момент моей жизни. Я глупо верил, что он умрёт со мной. Но я ошибался. И что мне теперь делать?

Это правда — я действительно исправлялся после той ночи. Я старался. Годами работал над своим алкоголизмом, становился лучше, помогал нуждающимся, всегда защищал любимых. Я всегда хотел быть хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим работником. Это не могло исправить то, что случилось той ночью, но больше я ничего не мог. Достаточно ли этого? Для неё? Для меня? Я не знал.

Пока я лежал в кровати, а в сознании роились вопросы, ответа на которых у меня не было — а может, не будет никогда, Грейс лежала рядом со мной и крепко спала. С противоположной стороны кровати доносилось тихое сопение. Все её действия были бесценными. Несмотря на опасность, которую она теперь представляла для меня, я просто восхищался этой женщиной.

Моя любовь была почти что маниакальной, и я это знал. Но кто сказал, что маниакально любить свою жену — это плохо? Я не жалел об этом ни секунды. Она была моим человеком, моей лучшей подругой. Та, с кем я хотел провести каждое мгновение. Когда мы с Грейс только начали встречаться, мои семья и друзья постоянно жаловались, что мы стали видеться реже, и я не мог с этим спорить. Это правда. Но всё потому, что я знал, как хорошо нам может быть с Грейс. Мне казалось, если я смогу вести эти отношения, то это будет что-то вроде платы за отобранную мной жизнь. До меня жизнь Грейс была тяжёлой, и я был намерен исправить это. Сам. Она была моим спасением. Я жил ради неё одной.

Больше никто не был мне так дорог, и я должен ей это доказать. Сейчас я понимал, что не говорил с друзьями несколько месяцев, с некоторыми — больше года. Грейс стала моей жизнью. Что мне делать, если она уйдёт? Что у меня останется?

Меня резко разбудил стук в дверь. Я сел, всё моё тело пульсировало от ледяного страха. Часы на комоде показывали восемь утра. Кто мог прийти в такое время?