Пока смерть не соединит нас

— Надеюсь, ищут нас с другой стороны… В любом случае их всего четверо. А перед тем как выйти к Ондру, мы свернем с тропинки. И на всякий случай спрячемся, чтобы оглядеться.

Выглянуло солнце, но беглецы побоялись задать друг другу вопрос, мучивший их обоих: неужели это последний восход в их жизни?

Первые солнечные лучи, пусть еще не теплые, тем не менее производили бодрящее ощущение тепла. Серван пошла увереннее. Мышцы размялись, она зашагала в ногу.

Не отпуская руки Венсана.

Неожиданно ей показалось, что она больше никогда не отпустит эту руку. А эта заря станет началом ее новой жизни. И она позволила своим мыслям бродить по горным вершинам, блуждать по зеленым лугам и внушающим доверие скалам. Она думала о будущем, стремясь забыть об угрозе настоящего; об ужасе, разъедавшем ей внутренности.

И будущее внезапно обрело знакомое лицо. Огромные черные глаза; теплый спокойный голос. У будущего было лицо Венсана.

Нет, невозможно. Это ошибка. Еще одна обманка, подкинутая страхом.

И все же она понимала, что уже не сможет жить вдали от него.

Они шли по опушке леса. Не прячась. Два существа из плоти и крови посреди каменного хаоса.

Отличные мишени.

Вскоре они снова вошли в лес. Животворный, готовый скрыть их бегство.

Ну почему они, невиновные, должны скрываться?

— Надо бы установить в горах телефонные кабинки, — помечтала она вслух.

Венсан с нежной улыбкой посмотрел на нее.

— А в Ондре есть телефон?

— В Ондре ничего нет! — ответил Лапаз. — Несколько заброшенных домов, источник и церковь…

— Церковь? Это хороший знак.

Она все еще верила в Бога. После ночи ужаса она по-прежнему видела в Нем опору, и Лапаза это удивляло. Внезапно он задался вопросом: что, если она права? Если Бог и правда существует? Тогда она должна чувствовать Его, ощущать в суете дней Его присутствие.

Нет, Бог всего лишь творение разума. Для него, Венсана, не существуют ни Бог, ни вера и никогда не будут существовать. Он бесповоротно от них отрекся.

Тропинка снова нырнула в лес; серна, изумленная неожиданной встречей, отпрыгнула в сторону и исчезла в овраге, вызвав небольшой камнепад. Всюду пробуждалась жизнь, в каждом дереве, в каждом уголке парка.

Венсан остановился, привлекая внимание Серван: вдалеке, в ложбине, дремала деревушка Ондр. Несколько ржавых крыш, ставших вдруг такими важными.

Скоро они спустятся туда. Приближаясь к цели, они ускорили шаг.

Лес, камни. И снова лес.

Шаг за шагом, как можно скорее. Тропа скользкая, трудная для спуска. Щиколотка подворачивается на камешках, нога вязнет в рыхлой земле, скользит по сухим сосновым иглам. От напряжения сердце бьется сильнее. И страх, тайный, неуемный.

Но у Серван есть рука, которая ведет ее. А теперь еще и уверенность. Уверенность, что с каждым шагом она становится сильнее.

И он должен об этом знать.

— Венсан?

— Да?

— Я хотела тебе сказать… Я…

Он не остановился, но она поняла, что он слушает. Всем своим существом.

— Я… Мне надо сказать тебе кое-что…

— Я тебя слушаю, Серван.

— Это очень сложно! — извиняющимся тоном произнесла она.

— Не бойся! Никто, кроме меня, тебя не услышит!

— Вот и хорошо! Тебе, и только тебе я хотела сказать…

Сердце его учащенно забилось. Он догадался, в чем ей так трудно ему признаться:

— Сказать что?

— Ну… Думаю, что я…

Венсан резко остановился, Серван уперлась ему в плечо. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы увидеть то, что он заметил раньше ее. Им навстречу шли четверо.

Лишь бы не…

— Нет! — прошептал Венсан.

Отчаянное нет. Умоляющее.

Он успел схватить ее и столкнуть в овраг. Выстрел сотряс небо, и у них над головой просвистела пуля. Серван вскрикнула и следом за проводником покатилась вниз по крутому склону. Вцепившись в его руку как в жизнь. Наконец они остановились, и Венсан посмотрел наверх: на фоне неба четко выделялся силуэт охотника, взиравшего на них через оптический прицел. И когда раздался второй выстрел, взорвавший их барабанные перепонки, он накрыл своим телом Серван и прижал ее к земле.

Слишком поздно.

Он вскрикнул, и они покатились вниз по крутому, усеянному камнями склону. Обдирая кожу, набивая синяки. Долгий, долгий спуск в чистилище. Пока наконец чахлые заросли кустарника не остановили их падение. Отчаянное и стремительное.

Несколько мгновений Серван приходила в себя. Ее разбитое вдребезги тело горело. Но она осталась жива. Что совершенно невероятно после такого падения.

Встрепенувшись, она оглянулась и рядом увидела Венсана. Она тихо позвала его:

— Венсан?

Он не ответил, и она с трудом подтянулась к нему.

И мир рухнул. На его правом плече расплывалось огромное красное пятно. А в середине зияла черная дыра, откуда убегала жизнь и куда входила смерть.

Она в страхе затрясла его:

— Венсан! Ответь мне!

Он был жив; она это скорее почувствовала, чем поняла. Каждый раз, когда грудь его вздымалась, кровь фонтанчиком выплескивалась из раны. Никогда в жизни ей не было так плохо, но она понимала, что прежде всего следует позаботиться о Венсане. Для начала она брызнула ему в лицо водой из фляги. И со страхом взглянула вверх, опасаясь, что там снова появится охотник.