Пока смерть не соединит нас

— Прекрати, Венсан. Каяться совершенно незачем. Я сама этого хотела. Мы оба хотели, и ты это прекрасно понимаешь… Вчера вечером я толком не понимала ни куда мне идти, ни чего я хочу. Я получила удар ниже пояса… С тобой мне было хорошо. Я никогда не забуду эту ночь… Никогда.

Он привлек ее к себе. Все кончено, он больше ничем не рисковал. И мог обнимать ее, поддерживать.

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, — тихо проговорил он. — Для тебя и для твоих детей я всегда открыт…

— Спасибо, Венсан. Я тоже всегда открыта для тебя. Я знаю, что тебе плохо, что тебе иногда хочется поговорить со мной; не стесняйся. И обещаю тебе, что вчерашний вечер больше не повторится…

— Жаль! — воскликнул он со смехом, плохо скрывавшим его волнение.

Они молча позавтракали. Венсан очень хотел поделиться с Надей своими соображениями относительно смерти Пьера. Но вовремя спохватился, сообразив, что сейчас она переполнена собственными эмоциями. Он скажет ей, когда у него будет больше улик, когда появятся веские доказательства.

Если, конечно, появятся.

— Могу я воспользоваться твоим телефоном? — внезапно спросила Надя.

— Разумеется.

Она сняла трубку, потом стала изучать лежавший рядом список абонентов.

— Кому ты хочешь позвонить?

— Гислен.

Венсан чуть не задохнулся, поперхнувшись кофе.

— Надя! Ты уверена, что…

Она уже набрала номер и включила громкую связь. Словно нуждалась в свидетеле. В этот час Жюльен обычно на работе, следовательно трубку сняла его супруга.

— Гис? Это Надя…

— А! Здравствуй! Как дела, дорогая?

Она часто так ее называла. Дорогая

.

Но сегодня утром эти слова произвели эффект кинжала в спину.

— Плохо.

— Конечно, понимаю, — посочувствовала Гислен.

— Нет, ты ничего не понимаешь… Я знаю о тебе и о моем муже.

За этим резким заявлением последовала долгая пауза; Венсан боялся вздохнуть.

— О чем ты говоришь? — наконец отозвалась Гислен.

— Стоп! Перестань считать меня идиоткой… Я знаю, ты спала с Пьером. Я всего лишь хочу узнать, как долго ты это делала.

— Но… я не понимаю, о чем ты говоришь! — упрямо отрицала обвинение жена Жюльена.

— Так и не понимаешь? Хочешь, чтобы я поговорила с твоим мужем? Чтобы дала ему послушать последнее сообщение, которое ты оставила в мобильнике Пьера в день, когда он умер? А если быть точной, то в четырнадцать часов пятьдесят две минуты. Ты этого хочешь? Телефон Пьера, видишь ли, все еще работает… Какая досада, не правда ли?

Снова пауза. Еще более долгая, чем первая.

— Итак? — Надя теряла терпение. — Я хочу услышать правду из твоих уст… И не советую тебе лгать: Пьер все заносил к себе в блокнот, я нашла его в кабинете среди бумаг. Так что я точно знаю, чем вы с ним занимались… И хочу, чтобы ты подтвердила… чтобы наконец набралась храбрости признаться!

Она лгала с такой уверенностью, что сумела обмануть даже Венсана.

— Если ты все знаешь, зачем тебе говорить со мной? — едва слышно ответила Гислен.

— Я хочу услышать это от тебя! В противном случае я вешаю трубку и иду к Жюльену. Немедленно.

— Мы встречались полтора года… Примерно раз в неделю… Но накануне его… его несчастного случая мы расстались.

Полтора года… Венсан закрыл глаза, а Надя стала кричать. Как сумасшедшая.

— Как все это время ты могла смотреть мне в глаза? Шлюха! Как ты могла так поступить со мной!..

И снова оскорбления, до тех пор пока Надя наконец не остановилась, чтобы отдышаться. Рука ее дрожала. Только рука; все остальное тело оцепенело от гнева.

— Я ничего не скажу Жюльену, потому что уважаю его, — продолжала Надя сбившимся голосом. — А также из-за твоих детей. Чтобы они не страдали так, как страдают мои… Но больше не смей приближаться ни ко мне, ни к моей семье… Иначе я тебя прикончу!

В ярости она грохнула на место трубку и повернулась к Венсану, замеревшему на своем стуле, не в состоянии даже пошевелиться. Он только что пережил одно из самых суровых испытаний в своей жизни. Женщина, обычно столь нежная и спокойная, у него на глазах превратилась в фурию.

В этом вина Пьера.

Сейчас, если бы Пьер был жив, Венсан наверняка захотел бы его убить. Странно, теперь чувство ненависти возникало у него регулярно. А ведь раньше он считал их дружбу главным украшением своей жизни.

— Прости меня, Венсан. Но мне надо было это сделать. И сделать именно сейчас.

* * *

Серван открыла дверь своей квартирки и принялась стаскивать форму. Взяла из маленького холодильника бутылочку с водой, залпом выпила ее прямо из горлышка и рухнула на кровать. За сегодняшнее дежурство, когда она в основном занималась перекладыванием бумажек, она изрядно устала, хотя день прошел без происшествий. Тоскливое спокойствие. Она закурила сигарету и бросила взгляд на автоответчик; он подмигивал, сообщая, что ей звонили трижды.

По крайней мере, о ней думают целых три человека! Уже неплохо…

— Ку-ку, дорогая, это мама! Вижу, ты еще на работе. Ничего не поделаешь, позвоню позже… Целую тебя крепко-крепко!

Короткий сигнал.