Похищение чародея

— Неизвестно.

— А как Ленин?

— Никто его не видел.

— Так. — Коган сел на потертый стул и опустил седеющую голову на ладони.

Зазвонил телефон.

— Я сам возьму, — сказал Коган. — Может, это Смольный.

— Говорит Государственная Дума, — сказал голос в трубке. — Большевикам пока не удалось взять Зимний. Вокзалы тоже в наших руках. Предлагаем подчиниться Временному правительству.

Раздался щелчок. На том конце линии упала трубка.

— Кто?

— Государственная Дума, — сказал Коган. — Ничего не понимаю. Предлагают подчиниться Временному правительству.

— Может, так надо? — спросил Грот.

— Не знаю.

— Ведь Бунд всегда был оппортунистической партией. И даже поддерживал Временное правительство.

— Я пойду, — сказал Паплиян. — Постараюсь проникнуть в Смольный или даже прямо в обком. Пусть дадут указания.

— Ладно, иди. А мы пока…

— Пока действуйте в соответствии с исторической правдой. Бунд поддерживал Временное правительство. Ну и вы поддерживайте. Только не очень активно. В общем сидите здесь и ждите.

Паплиян накинул плащ-болонью и собирался уже идти, как его остановил Грот:

— Так не получится. Несоответствие. Возьмите зипун. У нас есть один. Чтобы народ не узнал.

Когда Паплиян ушел, Коган сказал:

— И может, к нам будут врываться?

— Кто?

— Черная сотня. Или, наоборот, красногвардейцы. Ведь никогда не скажешь, кто к нам хуже относится.

Грот склонил яйцеобразную лысую голову и сказал:

— В этом есть правда. Мы будем делать баррикаду.

Стащили к входной двери все столы и шкафы. После этого члены ЦК почувствовали себя спокойней. По крайней мере голыми руками их уже не возьмешь.

Снова зазвонил телефон.

— Это партия Бунд? — спросила трубка.

— Да, — ответил Коган. — Это наша партия.

— Говорит Викжель.

— Какой Викжель?

— Комитет железнодорожников. Мы в соответствии со сценарием отказались поддерживать связь с Москвой. Мы сейчас обороняемся от матросов и Красной гвардии. Нужна помощь. Вы могли бы нам прислать человек сто дружинников?

— Вы с ума сошли! — возмутился Коган. — Мы мирная партия. У нас есть только Центральный комитет, и в нем семь человек. Восьмой ушел за инструкциями в обком.

— Какой обком? — поинтересовалась трубка.

— КПСС!

— Дорогой товарищ, обкома КПСС не существует. Пока власть еще в руках Керенского.

13

К десяти утра атаки красногвардейцев стихли. Уже три раза цепь их накатывалась на баррикады и трижды отступала. Причиной тому было и упорство защитников, и разрозненные бестолковые действия руководителей наступления.

Подвойский и Антонов-Овсеенко, которые должны были возглавить штурм на площади, этого сделать не смогли. По той причине, что Антонов-Овсеенко, полагая, что раньше десяти часов его услуги не понадобятся, засел у своего приятеля, актера Ленфильма. А Подвойский, не имевший до того никакого военного опыта, узнав, что на Дворцовой площади вправду стреляют, на первой же электричке уехал в Выборг искать дыру в советско-финской границе.

Из Смольного, поврежденного неудачным выстрелом «Авроры», не поступало никаких конкретных указаний. Общую суматоху увеличили туманные слухи о том, что убили Ленина. Слухи эти проникли на плошадь еще на рассвете и упорно циркулировали среди частей путиловцев и военных моряков, несмотря на уверения инструкторов обкома, что такого быть не может, потому что Ленин вечно жив, а если что, то лежит в Мавзолее.

В девять часов начало работать телевидение и Интервидение. Телевизионные комментаторы читали текст по заранее заготовленным сценариям, показывали заранее снятые кадры, и потому телезрители, смотревшие на голубые экраны, часов до одиннадцати были полностью уверены в том, что восстание развивается именно так, как ему положено развиваться. На экранах темнела гордая «Аврора», демонстранты сталкивались с полицией, революционные солдаты в Гатчине отражали очередную атаку частей генерала Краснова. Все это было как на самом деле и очень интересно. То, что Смольный был отключен от передач, вряд ли вызывало у кого-нибудь удивление — съезд Советов начнется только вечером.

Колобок зашел в вестибюль проведать раненых. Их набралось уже человек десять. Несмотря на многочисленные звонки в милицию, с площади продолжали стрелять боевыми патронами.

Две девушки из ударного батальона переквалифицировались в медсестер.

— Крепитесь, — сказал Колобок. — Крепитесь… граждане. Ваша кровь не пропадет задаром.

«Ну и чепуху я несу, — подумал Колобок. — Людям же больно».

По коридору пронесся Керенский. Он тащил полевую рацию. Эту рацию юнкера захватили у нападающих в отважной и короткой вылазке.

Зося, измазанная грязью — ее швырнуло на землю воздушной волной, когда кто-то бросил за баррикаду гранату, — шла за Керенским.

Рацию установили в зале заседаний совета министров. Министров оставалось вдвое меньше, чем раньше. Пять человек убежали из Зимнего на машине с иностранным флагом. Машина предназначалась для Керенского, но тому и в голову не пришло воспользоваться ею. Впрочем, может, и к лучшему. Машина в районе Пулковского аэропорта была задержана кордоном КГБ, и министры, жестоко избитые, были увезены в неизвестном направлении.