Похищение Энни Торн

Я уже почти был у ворот, когда увидел приближавшуюся по улице тень и услышал тяжелое дыхание. Человек с собакой. Отступив, я спрятался темноте и стал ждать, пока они пройдут. У ворот собака остановилась, но, принюхавшись, резко отскочила назад и потащила хозяина прочь от нашего дома.

– Ладно, ладно. Лису, никак, учуяла?

Нет, подумал я. Не лису. Кое-что другое.

Уложив Энни на заднее сиденье машины, я рванулся к водительской двери и прыгнул за руль. Мои руки тряслись так сильно, что мне удалось вставить ключ в замок зажигания лишь с третьей попытки.

К счастью, двигатель завелся с первого раза. Это было настоящим чудом. Я включил передачу и внезапно вспомнил о ремне безопасности. Пристегнув его, я поехал по улице, усердно стараясь держаться в своей полосе, но при этом не цеплять бордюры. Это отвлекало меня от мыслей о том, что я буду делать, если отец умрет по дороге, или как мне следовало действовать, если этого не случится.

Мне нужна была история. Я вспомнил о том, что сказал Энни: кто-то вломился в дом. В это они поверят. Непременно поверят. А если отец выживет, то правду расскажет уже он.

Я выехал из деревни. Черная проселочная дорога вилась подобно лоснящейся змее. Фонарей не было, лишь светоотражающие элементы мерцали во тьме. А я все никак не мог найти кнопку включения дальнего света. С боковой дороги вырулила машина, пристроившись за мной. Почти вплотную. Я посмотрел в зеркало заднего вида, но ее фары слепили меня. Что, если это полиция? Что, если они отследили звонок в 999 и теперь преследуют меня? Однако машина мигнула поворотником и, сигналя, обогнала меня.

Я взглянул на спидометр. Всего 35 миль в час на дороге, где можно было ехать со скоростью 60. Не удивительно, что он так на меня разозлился. К тому же, двигаясь слишком медленно, я привлекал к себе внимание. Поэтому, несмотря на непроглядную тьму и свои трясущиеся руки на руле, я заставил себя сильнее нажать на педаль газа. Стрелка спидометра доползла до сорока. Затем до пятидесяти. Я вновь посмотрел в зеркало заднего вида.

И встретился взглядом с Энни.

Мои руки дернулись, и шины задели обочину. Сражаясь с рулем под аккомпанемент визжавшей резины, я сумел вернуть машину на асфальт. Отец тяжело завалился на меня. Дерьмо! Я забыл пристегнуть его ремнем. Одной рукой я оттолкнул его обратно на сиденье, продолжая другой рукой удерживать руль.

Вдруг Энни бросилась на меня с заднего сиденья. Цепляясь пальцами за мое лицо, она схватила меня за волосы и дернула мою голову назад. Я попытался отшвырнуть ее свободной рукой, однако хватка Энни неожиданно оказалась сильной. Я чувствовал, как ее ногти рвали мою плоть; корни моих волос трещали. Сжав руку в кулак, я с силой ударил ее в лицо. Она отлетела назад.

Я успел схватиться за руль как раз вовремя: справа от меня мелькнули фары промчавшейся навстречу машины. Твою мать! Я еще сильнее нажал на газ. Я должен добраться до больницы. Должен. Скорость достигла уже семидесяти. Я увидел, что Энни вновь поднимается. Я попытался ударить ее локтем, однако она поднырнула под него и вцепилась мне в глаза. Я заорал. Из глаз полились слезы. Я не мог разглядеть ничего, кроме перемежавшихся света и тьмы.

Убрав одну руку с руля, я попытался сбросить с лица ее пальцы. Моя нога соскользнула на педаль газа. Двигатель взревел. Машину занесло, и я почувствовал, что асфальт под колесами сменила трава.

Машину тряхнуло. Энни разжала свои пальцы, и я увидел впереди огромную черную тень. Дерево. Попытавшись ухватиться за руль, я вдавил педаль тормоза в пол, но было уже поздно.

Удар. Чудовищной силы. Скрежет металла. Мое тело швырнуло вперед, и я врезался носом в руль. Ремень безопасности дернул меня назад. Это на миг оглушило меня. Что-то пролетело мимо меня, пробив лобовое стекло. Боль. Моя грудь. Мое лицо. Моя нога. «Моя нога!» – услышал я крик и понял, что он – мой собственный.

Мрак.

35

– Так мы вас и нашли.

– Мы?

– Мы с моим отцом. Мы возвращались с вечернего футбольного матча. Отец заметил машину, вдребезги разбившуюся о дерево. Мы остановились, чтобы посмотреть, можем ли чем-то помочь, – продолжал Хёрст свой рассказ, – и сразу увидели, что твой отец мертв. Тело твой сестры я нашел неподалеку от машины. Я не мог уже ей помочь… – Он сделал паузу. – Я вернулся к машине, и отец сказал мне: «Пацан еще жив». А затем добавил: «И у него большие неприятности, не правда ли?» Я сразу понял, что он имел в виду. Тебе было только пятнадцать. Ты не должен был вести машину. Мы решили перенести тебя. Пересадили тебя на пассажирское сиденье, а твоего отца – на водительское, чтобы полицейские не подумали, что за рулем был ты.

– Зачем? Вам-то какая была разница?

– А такая, что, какие бы у нас ни были разногласия, отец считал, что о своих нужно беспокоиться. Ты был частью моей банды. А твой отец – шахтером, пусть и штрейкбрехером. А своих мусорам не сдают.

Произнеся это, он добавил: