Похищение Энни Торн

К моему горлу вновь подкатила тошнота. Но в этот раз ощущение было хуже. Словно в моих внутренностях начала копошиться крыса, пытаясь прогрызть мне желудок и добраться до кишок.

– Не думаю, что Глория будет рада это услышать.

Хёрст провел рукой по своей безупречной прическе.

– Это правда. У меня нет тридцати штук. У меня нет двадцати, десяти или даже пяти гребаных штук.

– Вздор!

– Все ушло на лечение Мэри в Америке. Знаешь, сколько стоит чудесное исцеление? – Он горько усмехнулся. – Больше семисот пятидесяти тысяч фунтов. Именно столько. Это все, что у меня было. Больше не осталось ничего.

– Лжец, – я покачал головой. – Впрочем, как и всегда. Пытаешься спасти свою шкуру. Ты лжец.

– Это правда.

– Нет. Я звонил в ту клинику в Америке. Мэри рассказала мне о ней. И знаешь что? Они никогда не слышали ни о тебе, ни о Мэри. Она не договаривалась там даже о лечении гребаного вросшего ногтя, не то что о чудесном исцелении от рака.

Я взглянул на него с триумфом, ожидая увидеть привычный вызывающий взгляд и злобное выражение человека, попавшегося на лжи. Однако вместо этого я увидел нечто совсем другое. Нечто, чего я совсем не ожидал. Замешательство. Страх.

– Этого не может быть. Она заплатила им. Я перевел деньги.

– Еще одна ложь. Ты хоть когда-нибудь перестаешь лгать? Я знаю, что ты задумал.

– Я могу показать тебе банковские выписки. Номер счета.

– Ну конечно. Разумеется, ты можешь… – Внезапно я остановился, уставившись на него. – Она?

– Мэри. Она нашла клинику. Сама все организовала. Гостиницы, авиабилеты.

– Ты перевел все деньги Мэри?

– На наш общий счет. Она осуществляла платежи с него.

– Но с клиникой ты не разговаривал? Не проверял, получили ли они деньги?

– Я доверяю своей жене. И зачем бы ей лгать? Она в отчаянии. Она не хочет умирать. Это лечение было ее единственным шансом.

«А отчаявшиеся люди хотят верить в чудеса».

Я пытался оставаться спокойным. Пытался думать.

– Почему ты мешал планам по созданию сельского парка?

– Потому что на этой земле прибыльнее построить дома.

– Даже зная, что внизу?

Хёрст фыркнул.

– Обвал запечатал то место много лет назад.

– Я тоже на это надеялся. Однако, похоже, твой сын нашел другой путь внутрь.

– Джереми? Нет. И какое он, черт возьми, вообще имеет ко всему этому отношение?

– Ты никогда ему не говорил о том, что мы нашли?

– Я говорил ему никогда туда не ходить. Держаться подальше от того места.

– А дети прямо всегда делают то, что им говорят родители?

– Разумеется нет. По правде говоря, Джереми плевать на то, что я ему говорю. Но Мэри он слушает. И всегда слушал. Для нее он сделает что угодно. Он маменькин сынок.

Я сглотнул так, словно у меня в горле было толченое стекло.

«Для нее он сделает что угодно. Он маменькин сынок».

Иногда яблоко от яблони и правда недалеко падает.

Вот только я, как оказалось, тряс не то дерево.

Мой телефон начал звонить. Я спешно взял трубку.

– Да?

– Как дела?

Я взглянул на Хёрста.

– Хорошо. Как скоро они вернутся?

– Я поэтому и звоню. Они не вернутся.

– Что?

– Они приехали из города. Мэри высадила пацана на главной улице, чтобы он погулял с приятелями. Теперь она едет по дороге к твоему коттеджу.

– К моему коттеджу.

– Нет, подожди. Секунду… Она остановилась. Выходит из машины. Да, странно. У нее при себе фонарик и рюкзак.

Дерьмо!

– Шахта, – сказал я. – Она направляется в шахту.

36

Я не верю в судьбу.

Однако иногда в жизни присутствует некая неотвратимость, когда человеку сложно изменить ход событий.

Все началось здесь, в шахте. И в этот раз, похоже, должно было в ней и закончиться.

Не так, как я себе представлял. Не так, как я планировал. Впрочем, с планами всегда так. Они никогда не срабатывают в точности как ты задумал. А мой, похоже, не сработал вообще.

Все то время, пока мы ехали в «Рейндж Ровере», Хёрст так и не произнес ни слова. Однако я видел дикое выражение его глаз, видел, как он открывал и закрывал рот, словно пытаясь переварить то, что только что узнал. Пытаясь понять, как Мэри могла предать его. Солгать ему.

Я ожидал злости. Но он был просто сломлен. Он весь словно сжался. Я ошибался в его отношении. Думал, что Мэри была для него просто еще одним трофеем, вроде дома и машины. Однако Хёрст любил ее. Всегда. И, несмотря ни на что, по-прежнему хотел ее спасти.

У обочины я заметил небрежно припаркованную желтую «Мини». Ни Глории, ни ее машины видно не было, и я не знал, что чувствовать по этому поводу: беспокойство или облегчение.

Мы оба вышли из машины.

– Где она? – спросил Хёрст.

– Я не знаю. – Поводив по забору лучом фонаря, я нашел дыру, через которую протиснулся в прошлый раз. – Идем.

Я проскользнул в эту дыру, и Хёрст последовал за мной. Я услышал, как он выругался. За прошедшие годы потолстел не только его кошелек.

– Как раз вовремя.

Я вздрогнул. Из тени у забора возникла Глория. В этот раз она была одета в темное пальто, а не в свои обычные пастельные тона. Сообразно случаю.

Я огляделся.

– Где Мэри?

– В багажнике моей машины.

– Ах ты, сука, – сказал Хёрст.

Глория повернулась к нему.

– Стивен Хёрст, полагаю? На самом деле я шучу. Она скрылась вон за тем холмом примерно двадцать минут назад.