Похищение Европы

Ну вот, заговорил. Пусть, пусть говорит. А она помолчит пока. Так хочется покоя. Но надо же для порядка хоть что-нибудь ответить. Один-единственный раз ответить, а потом опять надолго замолчать. По счастью, на столе оказалась забытая и не пустая бутылка красного вина и пара бокалов. Пришлось подняться, налить вина себе и гостю.

— Моя мать — тоже, — продолжил он. — Забавная традиция в нашей семье — жениться на русских ба… женщинах, а?

— Мы теперь соседи! — огонек её сигареты метнулся в сторону белой стены.

— Да, — поспешно отозвался он и продолжил о своем. — Я не люблю болгарок. Они чачкалицы. Русские женщины лучше. Красивее и … покладистей, что ли!

— О! Вы очень хорошо говорите по-русски!..

— Да! Так же как моя дочь…

— Только вот я не покладистая. Я не намерена быть покладистой. Моя жизнь вполне сложилась. Я ни дня не жила для себя, да мне и не надо. У меня есть вполне определенные взгляды на жизнь, и если кому-то они не интересны или не нравятся…

Эх, разговорилась она, да не с тем человеком, да не о том. Какое ему дело до её интересов и взглядов на жизнь? Она сейчас даже не видит его лица. Утром встретит на улице — не факт, что узнает. Зачем она говорит это всё ему? Хорошо, что темно и лампа не горит. Наверное, он сейчас улыбается, иронизирует над одинокой, болтливой бабой.

— И ещё: я ни дня в своей жизни не была одна, — выпалила она напоследок. — Хотя давно уже…

— И ещё я люблю русских женщин за их силу духа. Вот такую, как у тебя. Вы не преодолеваете трудности. Они для вас просто не существуют.

— Возможно, мне показалось, но София такая же. Нет?

— Штирлиц! — мужик засмеялся. — Помнишь фильм? Это он так говорил «нет?»

Слава и всяческие похвалы, много денег и счастья в личной жизни изобретателю энергосберегающих лампочек. Ведь именно благодаря ему над головами одиноких полуночников больше не вспыхивают стоваттные фонари, разгоняя на стороны мглу и ввергая в смущение тех, кто пока стесняется посмотреть собеседнику в лицо. Спираль лампы над их головами поначалу едва затеплилась, отняв у темноты змееподобные побеги виноградных лоз. Голос Григория звучал глухо, как из-под подушки:

— Это я ещё сплю или уже проснулся? Кто этот дядя, мама?

— Меня зовут Спас Чавдаров. Я отец Софии и ваш сосед.

Но Наташа, не обращая внимания на сына, рассматривала ночного гостя при свете лампы, как впервые. Итак, Спас Чавдаров. Не молод и не стар, не низок — не высок, не красив, но и не урод — мужик как мужик. Глаза темные, нос — выдающийся, руки и грудь покрыты густой черной шерстью. Шерсть на голове имеет колер перца с солью в соотношении четыре к одному. Одет мужик в клетчатую рубаху и джинсы. В целом — не в её вкусе. Как и большинство болгарских мужчин, немного похож на турка или грека. Но над широким кожаным ремнем бока не нависают. Под сандалии носки не надевает, как какой-нибудь лох. Впрочем, совсем скоро лето и ночи уже стали совсем теплые — можно и без носков обойтись. Может быть, Спас Чавдаров даже и не злой человек, может быть даже и не жадный. Вон, София-то вполне себе хороша. Пацанка, конечно, но характер ровный, без закидонов. Лампочка, между тем, разгоралась, уничтожая не только мрак, но и обоюдное смущение.

— Моя мама не Штирлиц, — заявил Григорий, окончательно проснувшись. — Моя мама — Александр Македонский.

— Почему? — мужик аж поперхнулся дымом, но бычок под ноги не бросил, нашел пепельницу.

— Моя мама может делать несколько дел сразу.

— Например?

— Говорить по телефону, считать на калькуляторе, чатиться, делать документы в ворде, следить за плитой… Нет, за плитой обычно следит баба Душана.

Похоже, ночной гость глянулся Григорию — парень не только принялся излагать семейные интимности, не только подошел к ночному гостю, но даже вознамерился пристроиться на колени.

— Твоя бабушка — болгарка?

— Да! Обе!

— Ну, молодец!

— От тебя вином пахнет!

Спас поднялся со скамьи.

— Мне пора. Завтра рано на работу.

— Вы?.. — Наташа почему-то растерялась.

— Я — таксист. Сейчас на Солнечном берегу уже есть работа. Сезон начался и он обещает быть хорошим — в Европе не спокойно, а у нас…

— Да. Я слышала рассказы вашей дочери.

— Так я пойду?

— Разумеется. Приходите ужинать… или обедать… или когда хотите.