Похищенный (Kidnapped)

I asked; why he had given me money to which I was convinced I had no claim; and, last of all, why he had tried to kill me.	Для чего он дал мне деньги, которые, я убежден, никоим образом мне не принадлежат? И отчего, наконец, он пытался меня прикончить?
He heard me all through in silence; and then, in a broken voice, begged me to let him go to bed.	Он молча выслушал все до конца; потом дрожащим голосом взмолился, чтобы я позволил ему лечь в постель.
"I'll tell ye the morn," he said; "as sure as death I will."	- Утром я все расскажу, - говорил он. - Клянусь тебе жизнью...
And so weak was he that I could do nothing but consent.	Он был так слаб, что мне ничего другого не оставалось, как согласиться.
I locked him into his room, however, and pocketed the key, and then returning to the kitchen, made up such a blaze as had not shone there for many a long year, and wrapping myself in my plaid, lay down upon the chests and fell asleep.	На всякий случай я запер его комнату и спрятал ключ в карман; а потом, возвратясь на кухню, развел такой жаркий огонь, какого этот очаг не видывал долгие годы, завернулся в плед, улегся на сундуках и заснул.
CHAPTER V	ГЛАВА V
I GO TO THE QUEEN'S FERRY	Я УХОЖУ НА ПЕРЕПРАВУ "КУИНСФЕРРИ"
Much rain fell in the night; and the next morning there blew a bitter wintry wind out of the north-west, driving scattered clouds.	Дождь шел всю ночь, а наутро с северо-запада подул ледяной пронизывающий ветер, гоня рваные тучи.
For all that, and before the sun began to peep or the last of the stars had vanished, I made my way to the side of the burn, and had a plunge in a deep whirling pool.	И все-таки еще не выглянуло солнце и не погасли последи не звезды, как я сбегал к ручью и окунулся в глубоком бурливом бочажке.
All aglow from my bath, I sat down once more beside the fire, which I replenished, and began gravely to consider my position.	Все тело у меня горело после такого купания; я вновь сел к пылающему очагу, подбросил в огонь поленьев и принялся основательно обдумывать свое положение.
There was now no doubt about my uncle's enmity; there was no doubt I carried my life in my hand, and he would leave no stone unturned that he might compass my destruction.	Теперь уже не было сомнений, что дядя мне враг; не было сомнений, что я ежесекундно рискую жизнью, что он всеми правдами и неправдами будет добиваться своей погибели.
But I was young and spirited, and like most lads that have been country-bred, I had a great opinion of my shrewdness.	Но я был молод, полон задора и, как всякий деревенский юнец, был весьма высокого мнения в собственной смекалке.
I had come to his door no better than a beggar and little more than a child; he had met me with treachery and violence; it would be a fine consummation to take the upper hand, and drive him like a herd of sheep.	Я пришел к его порогу почти совсем нищим, почти ребенком, и чем он встретил меня коварством и жестокостью; так поделом же ему будет, если я подчиню его себе и стану помыкать им, как пастух стадом баранов!
I sat there nursing my knee and smiling at the fire; and I saw myself in fancy smell out his secrets one after another, and grow to be that man's king and ruler.	Так сидел я, поглаживая колено, и улыбался, щурясь на огонь: я уже видел мысленно, как выведываю один за другим все его секреты и становлюсь его господином и повелителем.