Похититель разбитых сердец

Фантомное воспоминание о необходимости подниматься в девять?

Так. Если бы я была телефоном, то…

Я свесилась с дивана и привычным движением запустила руку туда, куда по закону подлости падают все вещи, накануне заботливо уложенные на соседнюю тумбочку. В поддиванную темноту. И даже почти не удивилась, вытащив наружу простенький кнопочный phillips, из тех, которые могут по месяцу без подзарядки жить. Вот он и… жил. В то время, как его хозяйка – уже нет.

Взяв телефон двумя пальцами, как скользкую опасную жабу, я отнесла его на кухню и устроила на подоконнике. А потом начала решительно сдирать с окна скотч, так, словно это было наиважнейшим занятием в мире.

Просто мне срочно надо было понять.

Смогу я здесь оставаться?

Или надо искать новое место для жилья?

Потому что красный скотч, как ни удивительно, нервировал больше всего.

Даже больше, чем знание о…

Когда я оторвала последнюю полоску, солнце ослепительно блеснуло в стеклах странным серебристо-сиреневым лучом, я зажмурилась, отвернулась, а когда открыла глаза, то на мгновение провалилась в тот самый искаженный, сдвинутый мир, что и вчера в филармонии. В нем разбросанные по всей кухне листы с записями выглядели удивительно органично, в их хаосе прослеживалась явная структура, и с первого взгляда становилось понятно, где лежат самые главные расчеты, а где черновики, на которые можно не обращать внимания. Я шагнула вперед и вытащила из раковины один из чертежей, особенно похожих на мои сны, перевернула и увидела, как на сероватой бумаге проступают буквы. В отличие от записей, которые я пыталась разобрать накануне, тут повествование было абсолютно понятным.

Я прочитала одну фразу, вторую… и тут реальность снова сдвинулась, и меня выкинуло обратно в обычный мир, где на подоконнике лежал гигантский комок скотча, а рядом с ним жужжал чужой телефон. Я подошла и осторожно посмотрела на крошечный черно-белый экран. Звонила некая Арина.

«Арина, – только что прочитала я. – Если ты это читаешь, значит я не послушала твоего совета. Прости, пожалуйста, но я не могла не попытаться. Но мне не хотелось бы, чтобы наши зелья и формулы пропали зря, поэтому вот как их найти…»

Я поднесла телефон к уху и сказала:

– Привет. Только это не…

– Привет, – перебили меня. – Я тоже не Арина. Но ты только не клади трубку, ладно?

Встретились мы через три часа, в уже знакомой мне пиццерии. Как раз хватило времени, чтобы постоять под горячим душем, прислонившись затылком к кафельной стенке, и подумать, не совершаю ли я величайшую глупость. А еще сгрести все листы с кухни в большой пакет и аккуратно засунуть в рюкзак – поместились тютелька в тютельку. И, конечно, вытащить гигантский комок скотча во двор и торжественно опустить его в мусорный бак.

На встречу я пришла раньше, чем мы договорились. Почти на час. Почему-то показалось очень важным не только назначить ее в знакомом месте, но и «обжить» сначала. Чтобы хоть какие-то вещи в этом мире оставались… хмм, изученными, вот. А то в последние пару дней мне то и дело казалось, что все мои знания о действительности летят под откос, а отдельные их кусочки и вовсе разбиваются, как подвески огромной хрустальной люстры. И мне не хотелось, совсем не хотелось знать, что будет, когда вся эта громада рухнет и брызнет во все стороны искорками-осколками. А значит, нужно находить отдельные крючки, чтобы удерживать ее на месте.

Островки спокойствия, во.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль колокольчик над дверью кафе звякнул, я подняла глаза и поняла, что пришли по мою душу. На первый взгляд ничего необычного: три девушки в неброской удобной одежде: джинсы, свитера, куртки. У одной рюкзак, у другой под мышкой тубус – они выглядели как студентки, забежавшие в кафе перехватить по чашке кофе и куску пиццы между парами. Но у всех троих на левом плече был пришит серебристый шеврон с черной-пречерной склянкой, ботинки у них, если присмотреться, были совсем не для города, а для горного туризма – с массивным протектором, грязные и заслуженные, и еще… Тут я наклонилась над чашкой и беззвучно проговорила: «Креститься надо, когда кажется. Или меньше эльфов разглядывать». Потому что на мгновение мне привиделась темная тень, которая скользнула следом за девушками с улицы, и тут же кофе остыл, музыка в колонках защелкала, а кто-то – наверно, особенно чувствительный – закашлялся в дальнем углу.

– Привет-привет-привет, – они опознали меня сразу, даже не понадобилось махать рукой. Подошли прямиком к столику и синхронно уселись на стулья, которые я уже пару раз доблестно не отдавала другим гостям – под предлогом того, что скоро придут подруги. И вот, пришли.

– Привет. – Я вытащила из рюкзака пакет и протянула через стол той, которая говорила со мной по телефону. Узнала по голосу. Коротко стриженная, с серебристо-серыми волосами, с длинной худой шеей, вздернутым носом и глазами навыкате, она напоминала милого мультяшного мышонка. Единственное: милые мышата вряд ли звонят незнакомцам и просят их привезти на встречу документы своих мертвых кураторов. – Всё, что нашла.