Похититель всего (СИ)

Гхуры двигались равномерно, веревки на тюках поскрипывали. Рельсы впереди утопали в тумане. Первое время Энсадум пытался вглядываться — а что там, вдалеке? Однако глаза быстро уставали, а впереди не появлялось ничего, кроме новых камней. Внезапно Энсадуму стало интересно, что станут делать животные, если дорога внезапно кончится. За столько лет пути наверняка где-нибудь разрушились, заржавели или деформировались. Скорее всего, животные просто продолжили бы свой путь. И это, в свою очередь, натолкнуло его на другую мысль.

Сколько гхуры могут обходится без воды и пищи?

Наверняка не так уж много.

Это значило, что между точками их маршрута не больше дня пути. А то, что в путь их отправляли без погонщика, означало, что их хозяева и хозяева груза были уверены в том, что животные благополучно преодолеют путь. Или, возможно, каким-либо способом они следили за ними. Подумав об этом, Энсадум невольно поднял голову. В небе над ним промелькнуло что-то темное. И оно было слишком крупным для птицы.

Чтобы как-то согреться, Энсадум сунул руку в карман и внезапно нащупал карточку с адресом. Картонка была немного влажной, и все еще хранила тепло его тела. Удивительно, как порой самые обыденные вещи становятся чем-то важным…

Некоторое время он разглядывал листок. Чернила на нем расплылись, но адрес все еще можно было прочесть. Если задействовать фантазию, то можно было предположить, что изображено и на схеме под ним: вот река, а здесь перекрестьем с точкой посредине обозначен дом. Только сейчас Энсадум заметил под всем этим несколько слов, выведенных торопливой рукой: «не задерживайся в Пустошах». Он прочел фразу несколько раз, а затем оглушительно рассмеялся. Смех прокатился по округе, напугав гхуров, отразился от тумана и вернулся назад — искаженным, нечеловеческим звуком. Кто и когда сделал эту надпись, Энсадум не знал. Это мог быть один из Распределителей — тех, кто выдает карточки.

Не прекращая смеяться, он разорвал карточку и швырнул обрывки на дорогу.

Немного покружив в воздухе, клочки бумаги плавно опустились на землю. Еще некоторое время они виднелись позади — крохотные белые лоскутки на фоне темной каменистой земли, а затем и он пропали.

ГЛАВА 6. Надежда — это запертая дверь

Разрушение.

Правильней было бы называть его Выключением.

За ним проследовало Опустошение, а затем Крах — еще две геологические эры нового мира. Новый мир, в отличие от мира старого, традиционного, был знаком не с одной технологической катастрофой. Фактически он говорил на их языке. Производство — загрязнение — уничтожение. Бесконечный цикл рождения, недолгого существования и неминуемой смерти, сопровождавший смену эпох — от промышленной революции и изобретения первых механизмов до их повсеместного внедрения.

Кураторы и практики выглядели на этом фоне словно шаманы прошлого или несведущие врачи из тех далеких времен, когда больным предпочитали делать кровопускания, а умирающим давали столько ртути (которая считалась средством продления и поддержания жизни), что и после кончины чувствовалось, как тяжелый ком болтается и перекатывается внутри тела несчастного. Оно и понятно, в мире дирижаблей, поездов и автомобилей никто не стал бы слушать мнимых мудрецов в капюшонах, основной целью которых был сбор некоторого количества крови у умерших, умирающих и тех, кому в ближайшее время предстоит познакомится со старухой с косой — например, осужденных на смерть преступников.

Разрушение все изменило. Технологии стали не просто бесполезными, они стали опасными. Никто и никогда не станет пользоваться механизмом, который может подвести в любой момент. Внезапно стали понятны сразу несколько вещей: они слишком сильно зависели от своих механизмов, гораздо сильнее, чем соседи — от природы или традиций, за которые держались веками. Теперь те, кого ашкеллонцы презрительно называли дикарями, оказались на одном с ними уровне.

Так что же отличало одних от других?

Техническое превосходство? Знания?

В первые дни Разрушения стало понятно, что куда более невежественны именно те, кто достиг большего — число загадок перед ними было поистине неисчислимым.

Как? Что? Почему?

Обычные вопросы, на которых не было ответа.

Как случилось так, что Разрушение стало возможным?

Что произошло?

Почему именно сейчас?

И главный вопрос: что будет дальше?

Это были не единственные вопросы. Пожалуй, чаще других, особенно в первое время, звучал короткий: “Кто виноват”? К сожалению, такого же лаконичного ответа не находилось.

Как ни странно, кураторы были едва ли не единственными, кто оказался в выигрыше. Даже такая простая вещь как печатная книга внезапно стала большой редкостью. Теперь все знания, накопленные после Разрушения, грозили быть утраченными. Хотя все еще существовал способ фиксировать информацию (рукописи еще никто не отменял, чернила и перья по-прежнему были в избытке), не существовало надежного способа эти знания распространять. И — главное — накапливать, как это было раньше — в виде тысяч пыльных томов, занимавших не один десяток полок.