Похитители автомобилей. Записки следователя

— Ах, я забыла... Прости...

Мимо прошли Костюковы. Валентина приветливо махнула рукой и задорно пожелала:

— Ни пуха, ни пера, Олежка!

На лице Олега расплылась счастливая улыбка.

Наконец раздалось резкое, как удар хлыста:

— На выход!

Тяжелый, словно театральный занавес, халат скользнул к ногам. Олег не успел подхватить его. Не замечая этого, Тамара легко бежала по проходу навстречу свету и аплодисментам.

— Тамара и Олег Аверские! — успела она услышать окончание фразы.

Раскланиваясь, Тамара подняла глаза, окинула верхний ряд кресел и пояс прожекторов над ними, напоминающих светящиеся иллюминаторы большого океанского корабля. Черная бархатная петля на эластичном тросе спустилась из-под купола цирка. Тамара Павловна продела в нее руку и негромко крикнула:

— Ап!

Под веселый ритм мелодии Аверская медленно поднималась все выше и выше к трапеции.

Внимание публики было сосредоточено на ней, и почти никто не заметил, как под куполом цирка появилась серебристая ракета с висящим под ней человеком. Ракета медленно двигалась по кругу. На мгновение она поравнялась с Аверской.

— Ап!

И под куполом неслись уже двое.

Близился финал. Тревожно забеспокоился барабан, заливаясь сухой дробью. Погас свет. Луч прожектора метнулся и через несколько секунд разыскал ракету. На ней, держась за трос, стояла строгая и одинокая Аверская. Скорость нарастала. Глубоко вдохнув воздух, Тамара бросилась в темноту.

Ярко вспыхнул свет. Оркестр грянул торжественный марш и нестройно смолк. На манеже лежала Аверская. На фоне ярко-красного бархатного ковра резко выделялась белая беспомощная птица, так трагически закончившая свой полет. Несколько человек бросилось к ней. Ведущий, утратив всю свою торжественность, неуверенным голосом объявил:

— Представление отменяется в связи... по причине... — не подобрав подходящего слова, он развел руками. — В общем, сами понимаете.

Зал опустел. Многочисленные тросы и веревочные лестницы, теперь никому не нужные, словно снасти покинутого парусника, беспомощно болтались в воздухе. И только прожектор, который забыли выключить, продолжал освещать часть арены.

Когда скорая помощь увезла Аверскую, администратор цирка позвонил директору. Директор, Альберт Иванович Мацуйко, с работы ушел рано. Ныла поясница. В такие дни Мацуйко говорил, что ему «боком вылазит война», и шел домой принимать новейшее средство от радикулита, которое, впрочем, помогало ему не лучше старых.

Услышав телефонный звонок, Альберт Иванович поднялся с дивана и, скривившись от резкого укола в поясницу, поднял трубку.

— Я слушаю.

Голос из трубки сообщил:

— Аверская разбилась... Оборвались тросы...

Не дослушав фразы, Мацуйко бросил трубку и стал одеваться.

В коридоре у дверей директорского кабинета стояли секретарь парторганизации Березин и председатель месткома. Солик успел снять чопорный смокинг ведущего и теперь в простеньком сером пиджаке имел неприглядный вид. Когда появился директор, он даже вздрогнул и на какой-то миг приподнял плечи, словно ожидая удара. К ним подошел Олег. Уловив тревожный вопрошающий взгляд Мацуйко, он виновато развел руками.

— Т-тросы оборвались, — заикнувшись, сказал тихо. Сильные руки сжались в кулаки. Он хотел что-то добавить, но обвел всех взглядом и, повернувшись, не спеша пошел по коридору.

— Ну? — только и смог выдавить Мацуйко.

— Поехали в больницу, — предложил Березин.

По пути домой и позже, уже в кровати, Альберт Иванович никак не мог объяснить себе причину несчастного случая. Оборвались тросы. Но почему? Ведь они сделаны с большим запасом прочности. Вчера все было хорошо, а сегодня не выдержали!

Утром директор вызвал к себе Березина и Солика.

— Как могло такое произойти в нашем цирке? — сразу после приветствия начал Мацуйко. — Что будем делать?

— Я думаю, Альберт Иванович, в первую очередь следует еще раз проверить все средства страховки. А мы на партбюро заслушаем Клавдия Борисовича. Ведь он у нас отвечает за технику безопасности.

— Почему это меня? — запротестовал Солик. — Отвечаю не только я.

— Не бойся, — перебил Мацуйко. — Я от ответственности не отказываюсь. Косвенно и я виноват, и ты, и он. Ну, а где непосредственный виновник?

— Я предлагаю, Альберт Иванович, — сказал Солик, обращаясь к директору, — сообщить в милицию.

— А при чем здесь милиция? — удивился Березин. — У них своей работы хватает.

— Пусть разберутся, почему лопнули тросы. А может, их специально подпилили, откуда вы знаете? — Солик повернулся к Березину, ожидая ответа.

— Скажете такое. Да кто из них способен на такую гадость? Кто, по-вашему?

— Не знаю. Вот пусть милиция и разбирается.

— Милиция здесь ни при чем, — сказал Мацуйко. Помолчал, посопел. — А вот прокурору района сообщить мы обязаны.

II

Я шел к прокурору, уже догадываясь, зачем тот вызывает. Секретарь прокурора, худенькая Людочка, поступила на работу сразу после окончания школы. За два месяца она никак не могла привыкнуть к новой обстановке и каждое сообщение о несчастном случае или преступлении искренне переживала. От нее я и узнал, что в цирке разбилась воздушная гимнастка Аверская.