Похитители грёз

— Мальчики, вы уже все?

— Почти! — отозвался Гэнси своим ободряющим медовым голосом, засовывая телефон в задний карман. — Я приду за бумажными полотенцами через минутку! Что тут происходит? — это последнее он прошипел Ронану и Ноа.

— Ноа взял отгул.

— Я потерял… — Ноа боролся со словами. — Не было воздуха. Она ушла. Ли… линия!

— Энергетическая линия? — уточнил Гэнси.

Ноа один раз кивнул, неаккуратно, одновременно с пожатием плеч.

— Мне ничего… не оставалось. — Выпустив Ронана, он отбросил руки.

— Не за что, чувак, — проворчал Ронан. Он все еще не чувствовал пальцев ног.

— Спасибо. Я не имел в виду… ты был там. О, блеск.

— Да, — раздраженно ответил Ронан. — Блеск.

Гэнси поспешно достал протекающий снежный шар и исчез у прилавка. Он вернулся с квитанцией и рулоном бумажных полотенец.

Ронан спросил:

— Что с Перришем?

— Он видел женщину в своей комнате. Говорит, она пыталась общаться с ним. Он, кажется, немного в панике. Я думаю, должно быть, энергетическая линия увеличилась.

Он не сказал, что, может быть, что-то страшное произошло с Адамом в тот день, когда он пожертвовал собой в Энергетическом пузыре. Может, он навредил всей Генриетте, пробудив энергетическую линию. Потому что они не могли поговорить об этом. Так же, как они не могли поговорить об Адаме, укравшем Камаро той ночью. Или о том, что он в основном делал все, что Гэнси просил не делать. Если Адам глупил в отношении своей гордости, то Гэнси глупил в отношении Адама.

Ронан повторил:

— Энергетическая линия увеличилась. Верно. Да, держу пари, это так.

Все фантазии Доллар-Сити были разрушены. Пока Гэнси шел впереди, Ноа обратился к Ронану:

— Я знаю, почему ты бесишься.

Ронан ехидничал, но его пульс ускорился.

— Тогда скажи мне, провидец.

Ноа ответил:

— Не моя работа — рассказывать чужие секреты.

Глава 10

— Я думал, ты пойдешь со мной, — осторожно сказал Гэнси, спустя два часа. Он прижимал телефонную трубку плечом к уху, пока раскатывал массивный рулон на полу Фабрики Монмаут. Многочисленные низкорасположенные лампы по всей комнате светили прожекторами на бумагу. — На вечеринку моей мамы. Ты сможешь потом пройти там интернатуру, если подойдешь.

Адам по другую сторону телефона не сразу ответил. Было трудно сказать, обдумывал ли он или был рассержен таким предложением.

Гэнси продолжал раскручивать рулон. Это были распечатанные в высоком разрешении энергетические линии, которые были замечены случайно заинтересовавшимися спутниками. Чтобы соединить изображения и затем напечатать в цвете, понадобилось целое состояние, но это все стоит того, если он найдет хоть какую-нибудь странность. Если же нет, они смогут использовать эту карту для своих поисков. Кроме того, она была красивой.

Он услышал, как из комнаты Ронана раздался смех Ноа. Тот с Ронаном метали различные объекты из окна второго этажа на парковку внизу. Стоял ужасный грохот.

Голос Ронана повысился. Он рассердился.

— Ноа, не эта.

— Я бы подумал, если бы мог свалить с работы, — ответил Адам. — Наверное, смогу. Считаешь, должен?

Гэнси с облегчением сказал:

— О, да. — Он подтащил свой стул у стола на угол карты с тем, чтобы та не скатывалась обратно в рулон. На другой угол он положил копию «Триады острова Британия»[10].

— Слышно что-нибудь от Блу? — поинтересовался Адам.

— Сегодня вечером? Она же работает, разве нет? — Поворот, поворот, поворот. Он перемещал его ногой пошагово, чтобы удержать ровно. Было на удивление удовлетворительно видеть акры и акры леса, гор и рек, расстилающиеся у него под ногами. Он подумал, что, если бы он был богом, точно так он бы создавал свой новый мир. Разворачивая его, словно ковер.

— Ну да. Просто… она когда-нибудь говорила тебе что-либо обо мне?

— Например?

Долгое молчание.

— О поцелуях, наверное.

Гэнси остановил свою работу. На самом деле, Блу во многом призналась относительно поцелуев. А именно то, что ей твердили всю ее жизнь: она бы убила свою настоящую любовь, если бы поцеловала его. Было странно помнить тот момент. Он помнил, что сомневался в ней. Сейчас бы не стал. Блу была причудливой, но благоразумной, как утконос, или один из тех сандвичей, которые нарезались кружочками для затейливого чаепития.

Она также просила Гэнси не рассказывать Адаму о своей исповеди.

— Поцелуях? — повторил он уклончиво. — Что происходит?

Еще один грохот из комнаты Ронана и последующий за ним дьявольский смех. Гэнси задался вопросом, должен ли он остановить их до того, как это сделают механизмы со стробоскопами.

— Не знаю. Она не хочет, — сказал Адам. — Я не виню её. Наверное. Я сам не знаю, что делаю.

— А ты спрашивал ее, почему она не хочет? — поинтересовался Гэнси, хотя он не желал слышать ответ. Он резко устал от разговора.

— Она сказала, что была слишком молода.

— Возможно, так и есть.

Гэнси понятия не имел, сколько Блу лет. Он знал, что она только что закончила одиннадцатый класс. Может, ей было шестнадцать. Может, восемнадцать. Может, она двадцатиоднолетняя, просто невысокая и хорошо сохранилась.

— Не знаю, Гэнси. Это звучит правдоподобно? Ты встречался больше, чем я.

— Сейчас я ни с кем не встречаюсь.