Поход клюнутого

– Учить троллиные имена?!

– Имена, приметы, характеры, памятные факты, биографии.

– И какой от того прок?

– Чтоб я знал. Думаю, какая-нибудь глубокая философия: который не устрашился и не сдался перед непосильной и бессмысленной задачей, силясь запомнить всех наложниц Кудабарафинагушида Хреноборца, тот воистину не согнется и не побежит ни пред какими противниками.

– Но ты троллей выучил, а бегать так и не отучился.

– Я загадочен. Меня даже разрезать хотели, чтоб посмотреть, что внутри.

– Племенные шаманы?

– Нет, какие-то разбойники, когда я по такому вот лесу гулял однажды и им показалось, что я проглотил золото. Извини, у меня с перепугу мысли с одного на другое перескакивают. А в клане ко мне относились с сочувствием – как только поняли, что ничего путного не выйдет, сразу подарили хорошие сапоги и крепкий посох.

Меж тем из россыпи ящиков осторожно выполз, вращая глазами, капитан. Взгляд его был дик, лик безумен, а рука, шарящая в опасной близости от поясного тесака, гуляла как камыш на ветру – да и чему удивляться? На цивильных араканских просторах троллей на свободе давненько не встречали, к тому же не каждый день на твоих глазах многолетнюю традицию превращают в погром и разрушения.

– Где чудище? – просипел капитан сорванным голосом.

– Победили, – ответил Бинго быстро, опередив Торгрима. – Ты видел или, может, хоть слышал, как мы тут с ним бились? Смотри сюда – он мне чуть башку не оторвал, кровавый след остался! Знаешь, старший лодочник, знали бы мы, во что втравишь, – нипочем бы с тобой не стали связываться, и уж тем паче платить.

– Убили?!

– Победили, – повторил Бинго уклончиво. – Мы ж не живодеры какие. Поразили его дивным воинским искусством и заставили бежать в страхе.

– Да чтоб вас! Уж если на бой его вызывали, так убить было нужно, чтоб дорогу навсегда очистить от этой засады! А если убивать не собирались, так зачем вызывали его на мою несчастную посудинку?!

– Вот поучи еще меня быть героем. – Бинго надменно отворотился. – Иди уж, своих подручных вылавливай. Никакой благодарности, молчу уж про восхищение, которое мы заслужили своим несгибаемым... гм... норовом.

– Матерь моя, Берронар Трусильвер! – Дварф подскочил, как баллистой подброшенный. – Совсем из головы вылетело – матросов вытаскивать надо! Хватай веревку, Бинго, швыряй за борт!

– Зачем им веревка? Она ж тяжелая, а им самим бы не потонуть.

Торгрим подхватил под задом моток, метнулся к борту, придавил один конец каната ногой, а остальное запустил в темень, которая незамедлительно ответила громким всплеском и тихой, но содержательной руганью.

– А, ты в этом смысле, – сообразил Бингхам. – Может, ящичек какой следом бросить, чтоб им было за что цепляться?

И немедленно приступил к реализации этой задумки, да с такой энергией, что капитан насилу успел отобрать у него только третий ящик.

– Что творишь, гад?! Это ж товары на продажу!

– Тебе что дороже, товары или матросы?

– Мне все дорого, только соль тонет, а краски размываются, и никому в воде от твоих ящиков никакого проку!

– А, так вот почему оно так хорошо пошло. – Бинго утер нос. – Ладно, не буйствуй. Где там каша, что с ужина осталась?

– Бингхам, прекрати дурить! Сейчас самого за борт свалю и вытащу последним!

– А потом еще будете говорить, что никакого притеснения мы, гоблины, не переносим, что в мире демократия и политика расовой толерантности.

Бинго со вздохом перегнулся через борт, нашарил под ним отчаянно бултыхающегося матроса и вздернул на палубу.

– Лося так не вытащу, – предупредил он честно. – Да и не вижу я их... а, вон хвост в лес уходит, это никак все та же зараза, на которой доспех катался. Больше я за ней в лес не пойду, из этого ничего хорошего и в лучшие времена не получалось.

– У тебя вообще никогда ничего хорошего не получалось. – Торгрим лихорадочно тянул на себя канат, вытягивая из воды потерпевших.

– Вот и врешь, однажды вырезал чудесную свистульку. Она, правда, не свистела, но красивая была – жуть, с виду как есть палица. Эй, внизу, давай... что-нибудь! Да не руку, а деньги или драгоценности... Ай! Ай! Ладно, давай руку для начала.

Всех шестерых матросов удалось изловить без потерь, если не считать, что одного, длинноволосого, Бинго вытащил к борту за волосы, но тут же благодаря дварфийскому пинку осознал, что неправ, и уронил обратно. Безутешный капитан обследовал пролом в палубе и оставил общество, погрузившись в мрачную апатию на руле. На осторожный вопрос Торгрима, нельзя ли как-нибудь немножко вернуться, чтобы поискать лошадок, он ответил таким взглядом, что у дварфа подкосились колени и задымилась кольчуга.

– Все равно на борт их не поднять, – жизнерадостно успокоил Торгрима гоблин, который успел найти котел с кашей и навалить себе полную миску, а оттого подобрел и стал склонен к философии. – Видь во всем лучшее! Им досталась свобода.

– И что им в той свободе? Сожрут в лесу, не тролль, так волки.