Поход клюнутого

– Пиратов, уж мне-то можешь поверить, там давно не осталось, – заверил Амберсандер с категоричностью турнирного герольда. – Я сам по молодости в патрульные рейды плавал, будучи в тех краях на наемной службе… С тех пор как пиратскому самозваному конунгу Хампальду Громобою сняли голову по приговору объединенного трибунала – а было это лет тому полста, – поселению острова вышла полная амнистия, по той причине, что оттуда их выковыривать стало бы себе дороже. Но вот боевые суда им держать вовеки запрещено, так что живут они там исключительно рыбным промыслом, да еще, может, какими мелкими делишками – бог их весть, мне своих забот хватает. Нас же с тобой должен заботить тот факт, что более не будет там знаменитой братии с абордажными мечами и крючьями… А причалить к острову запросто можно на любой их рыбацкой фелюке, благо в рухуджийских портах их немало швартуется.

– Я б не сказал, что только этот факт меня заботит, – робко возразил Бинго и красочно отразил на физиономии закономерное опасение встречи с бывшими пиратами, которые уже полста лет не развлекались, снимая проезжим купцам головы знаменитыми абордажными мечами. Мечи-то у них под шумок от амнистии никто не изъял!

– А мне наплевать, что там тебя заботит, – вконец уже рассердился капитан. – Я сказал, что ДОЛЖНО заботить, а каких ты себе еще чудачеств напридумываешь – то твое частное дело! И вообще, не стыдно ли тебе? Мало того что из рода самого Гого, этого столпа грубости и членовредительства, так еще и вымахал с тролля, как только ухитрился не стать знаменитым воином, повергателем и сокрушителем?! Да будь у меня ручищи твоей длины, я б только и делал, что мотался с мечом по перекресткам да искал боевой славы! А ты простой туристической поездки трусишь, словно изнеженная барышня.

Бинго насупился. Брови его сшиблись с такой силой и в такие гармошки, что капитан поежился, чуть ли не воочию ощутив треск и хруст. Ошметок селедочного хвоста трепетно задрожал в углу гоблинского рта и в конце концов обреченно заполз в него целиком. Блоп и его наконец поднявшийся вышибала затаили дыхание в ожидании грозы, а сэр Малкольм услышал за спиной осторожный кольчужный шелест. Это не Эрих, на нем пластинчатый доспех, это тот, второй, сообразительный… хорошо бы, сообразил еще не кидаться очертя голову при первых проблесках грозы! Не так уж капитан опрометчив, чтобы позволить гоблину проломить себе голову, – точно знает, докуда гнуть можно, а где и отпустить следует, дабы все в наилучшем виде. Ну, поорет громила, порвет на пузе свое рубище, поломает чуток мебель – лишь бы дело было сделано!

Тем более рубище собственное Бингхамово, а мебель казенная.

– А будешь обзываться – вообще никуда не потащусь, – обиженно объявил гоблин и тоже приник к кружке – заливать пожар, разожженный в душе несправедливыми обвинениями. И заливал довольно долго, всячески демонстрируя, сколько всего там было огнеопасного, и по обыкновению поливая грудь обильными черными струйками.

– А ты не корчи из себя, – предложил сэр Малкольм миролюбиво. – Ишь, заботит его. Ты вон по башке с разбегу – и никаких более забот, кроме радостей жизни. Ладно, вернемся к нашим бара… – вовремя осекся, затылком восприняв взгляд, жалящий почище арбалетного болта. – К нашим делам. Вот надобно тебе очутиться на этом самом острове. В те времена, когда галеры Хампальда еще гуляли по морю, они перехватили немало кораблей, везших всеразличное имущество – да только того добра и видели. А мне… нам… в общем, кое-что из сундуков, давным-давно сгинувших, ты и должен раздобыть и привезти.

– Хорошенькое дело! – возмутился Бинго и хлопнул кружкой о стол. – Вы, стал быть, сто лет тут думу думали, а я теперя поди и восполни пробелы в образовании? Да кто ж знает, на какие нужды те сундуки ноне пущены? Бывал я в северных краях, голодно там! Ежли злата в изобилии, так либо его на жратву сменяешь, либо само его трескать научишься.

– Не в злате дело, – возразил на это капитан с уверенностью, которой не испытывал. – Ты это… не хватит ли уже хозяина разорять? Пойдем-ка потихоньку, я тебе по дороге остальное обскажу.

– Эрих, нам надо бы поспешать! – подал голос деликатный рыцарь, на лету поймав капитанский намек. – Не хотелось бы потемну через лес…

– А чего нам бояться? – Эрих, в отличие от товарища, то ли понятливостью не страдал, то ли попросту вреден был, как большинство Унгартов – что значит оленьи корни. – Засад какой-нибудь трусливой нелюди? Хех! Да кто не разбежится, отведав моего…

– А пошли! – согласился Бинго с неожиданной покладистостью. – Это я прихвачу, оно мне завсегда пригодится, а то вдруг не столкуемся?

Остатки свиной туши мигом перекочевали в тощий Бингхамов заплечный мешок. Кувшин же, в котором плескалось еще не менее трети содержимого, гоблин не моргнув глазом пристроил под мышку.