Поход семерых

Это случилось ночью, на улице лил дождь, в драке мне сильно разбили губу – и, наверное, все со стороны выглядело очень плохо. Но я тогда встал на колени возле кровати и поблагодарил Господа – за то, что он дал мне увидеть мой путь. Вот побил бы я Эриха – и стали бы бояться не его, а меня. Ну а я, конечно, был бы «добрым тираном», никого не обижал зазря – так мне казалось; но Эрих перешел бы в другой класс, в другую школу – и то там наверняка уже имелся свой экземпляр.

– Эрихи неистребимы, – горестно подтвердил Марк, являя самое живое участие рассказу.

– Кроме того, он бы думал, что я его побил, потому что оказался сильнее. А не потому, что я прав. То, что я сейчас говорю, вы и так уже знаете, это очень просто. Но главное, что я понял, состояло в другом: мне открылся способ всех всегда защищать. Я должен был стать священником.

– Сколько тебе было лет-то?

– Сейчас посчитаю… В школу я пошел в восемь лет, значит, одиннадцать… На следующий же день меня крепко поколотили, я, как всегда, сам был виноват; но это меня совсем не огорчило. Я вытирал кровь из носа и улыбался, как будто победил на рыцарском турнире, – на этих словах Аллен болезненно дернулся, – хотелось обнять своих недругов и поблагодарить их за урок и за путь – но они и так на меня смотрели, как на ненормального, а потом отошли – оставив и меня, и паренька, которого я полез защищать… Тут я сделал очень смешную вещь. – Йосеф смущенно улыбнулся. – Я пошел в туалет, стесняясь молиться в школьном коридоре, встал там на колени и помолился… Коридоры у нас, кстати, были на редкость темные и узкие, как в тюрьме какой-нибудь, а в уборной окно открывалось, небо видно…

– А Эрих как? Ты с ним еще сталкивался? – не отставал Марк, которого тема Эриха почему-то несказанно занимала.

– Конечно, сталкивался… Последний раз я с ним столкнулся года полтора назад. Он пришел ко мне исповедаться.

– Вот это да! – удивился Аллен, совсем отвлекаясь от своих несчастий. – А вы друг друга узнали?

– Я его узнал сразу же. А он меня – нет. Священник, он же для прихожанина не человек, а служитель церкви в первую очередь. И это правильно, так и должно быть. К тому же я в самом деле очень сильно изменился, в том числе и внешне… Потом я думал – может быть, нужно было найти Эриха, поговорить с ним; но вовремя понял – если бы ему следовало меня узнать, он это и сам бы сделал. Он очень несчастный, поломанный жизнью человек, и такая встреча только сильней ранила бы его гордыню. Мне только жаль было, что нельзя ему сказать: мол, это он помог мне стать священником.

– А ты влюблялся когда-нибудь? – неожиданно спросила Мария.

Йосеф, нимало не смутившись, с готовностью кивнул.

– И не один раз. Впервые – еще в школе, в ту девочку, про которую я говорил. Она была светленькая такая, маленькая, удивительно красивая. Ее звали Файт, как мою маму, и я ее любил все время, пока мы вместе учились. Она была сирота, а потом ее удочерили какие-то богачи и увезли из города. Я и сейчас ее вспоминаю, как влюбленный.

– Можно спросить? – встрял Марк. – А священство и любовь – они никогда не разрывали тебя на части? Бывает, что ты оказываешься будто между двух огней… Если это нескромный вопрос, то извини, – добавил он под испепеляющим взглядом Марии.

– Нет, за что же… Я отвечу, это очень просто. Я в одиннадцать лет решил стать священником и с тех пор к этому шел. Все остальное, что встречалось мне на пути, было огнями все того же города. Когда я встречал прекрасного человека и видел его красоту, я влюблялся, и тот начинал как бы светиться в моих глазах неким особенным светом. Мужчина – одним, женщина – другим. Я очень радовался, что этот человек есть на земле, и не важно, что между нами происходило и происходило ли хоть что-нибудь. Влюбляться – это очень радостно…

Марк двинул бровями. Ему казалось, что он зря затеял этот разговор.

– Да и как может одна любовь мешать другой? – продолжил Йосеф. – Ведь если они обе – истинные, то это просто одна и та же любовь, две грани одного… кристалла Грааля, если хотите. Не может же вещь мешать сама себе. А что в середине этого камня – понятно без слов…

«В сердцевине кристалла, – подумал Аллен, – да, в сердцевине розы. Я это уже где-то слышал. Или читал. Да, это правильно. Почему же тогда так… болит сердце?»

Тихий шум падающего тела заставил всех обернуться. Клара лежала на земле, и зерна риса рассыпались по подолу ее темной рубашки. Она была без сознания, и из ее носа и приоткрытых губ тянулась яркая кровь.