Похождения одного матроса

– А знаете, что я пожелаю вам, Чайк?

– Что, миссис Браун?

– Хорошенько заснуть – ведь вставать рано – и не очень скучать на ферме.

– Постараюсь, миссис Браун!

– Работа прогонит всякую скуку! – весело смеясь, воскликнул Джемсон. – Завтра Чайк пойдет на рубку… Пусть покажет себя на работе!

– Только не наваливайтесь на работу, Чайк! – сказала миссис Браун.

– Можно надорваться! – прибавила мисс Нора.

– Чайк и сам понимает!. А место рубки вам покажет

Вильк… Покажете, Вильк? – обратился к нему хозяин.

– Покажу! – ответил Вильк.

Все ушли в свой флигель.

Вильк и трое рабочих остались на веранде – выкурить перед сном по трубке, а Чайкин пожелал всем спокойной ночи.

– Были матросом и не курите? – спросил один из янки рабочих.

Его звали Дильком.

– Не курю.

– И не думаете по праздникам ездить в Сакраменто?

– Зачем?..

– Попробовать тамошний грог.

– Не пью.

– Не пьете?.. И разбогатеть не хотите?. Простофиля же вы, Чайк… Я не видал таких простофиль… Вы, Найд, видели? – обратился Дильк к товарищу.

– Не видал… Прозакладывать готов пару долларов, что не видал.

– Так отчего вы, Чайк, живете на свете, если не пьете, не курите?.. Или в карты дуетесь?

– И в карты не дуюсь.

– Ай да Чайк! – иронически произнес Дильк.

– Ура Чайку! – насмешливо крикнул Найд.

– Оставьте вы в покое Чайка! Какое вам дело? – строго сказал Вильк. – Идите лучше спать, Чайк! – обратился к нему Вильк.

Чайкин добродушно усмехнулся и ушел в свою комнату.

– Вильк прав, братцы.

– А что? Почему? – спросил Фрейлих.

– Да потому, что Чайка не стоит даже и потравить слегка: феноменально прост.

– Я это заметил, – промолвил молодой немец.

– Вы, Фрейлих, ведь все замечаете? – насмешливо спросил Дильк.

– То-то, замечаю.

– А заметили, что Чайк добрая душа?

– Еще бы!

– И что хоть мозги у него в порядке, а все-таки будто тронутый, и на спине у него должна быть большая родинка? Фрейлих, наконец, догадался, что янки смеялись над его прозорливостью, и обидчиво проговорил:

– Этого я не заметил.

– Удивительно! – протянул Дильк. – Не правда ли, Найд?

– Феноменально!. – протянул Найд.

– Немцы, что ли, недогадливы? – вызывающе воскликнул Фрейлих.

– То-то я и говорю, Фрейлих!

– То-то и я говорю, Фрейлих!

В это время Чайкин раздевался и, вспоминая впечатления дня на новом месте, проговорил вслух:

– И поет же хозяйкина дочь!

3

В пять часов утра Чайкин уже оделся в свой рабочий костюм и пошел пить кофе и завтракать.

– Уж и поднялись, Чайк?.. И у меня все готово, – говорила Сузанна.

Вскоре пришел и Вильк.

– Здравствуйте, Чайк!

– Здравствуйте, Вильк!

– Аккуратно встаете, Чайк! – промолвил без обычной суровости Вильк.

– Привык… Матросом был.

Вильк не спеша ел ветчину с хлебом, запивая горячим кофе, и после долгой паузы спросил:

– Деревья умеете рубить, Чайк?

– Доводилось! – скромно ответил Чайкин.

Ему очень хотелось узнать, кто такой этот старик, умеющий играть на фортепиано, и зачем он служит на ферме, но не решался спросить. Он уже знал, что в Америке, при всей бесцеремонности обращения, не обнаруживают особенного любопытства и не допрашивают о прошлом, особенно на Западе, где часто бывают люди, имеющие основание скрывать свое прошлое, быть может скверное.

И Чайкину почему-то казалось, что у старика было в прошлом что-то тяжелое; оттого он всегда молчалив и мрачен, как говорили про него товарищи.

– Ведь вы русский, Чайк? – снова спросил старик.

– Русский, Вильк.

– Вот не ожидал!

– Почему, позвольте спросить? – задетый за живое, спросил Чайкин и весь вспыхнул.

– Читал про русских, да и встречал русских… Да вы не сердитесь, Чайк… Я не хотел вас обидеть… Я, верно, встречал не таких, как вы… И наконец нельзя судить о всей нации по нескольким лицам…

– То-то, нельзя, я думаю.

– А вам все нации нравятся, Чайк?

– Все, Вильк.

– Но одни больше, другие – меньше?

– Разницы не замечал, Вильк, пока. Во всяком народе есть хорошие люди… добрые люди… У крещеных, так и у некрещеных… Только правды еще нет… Оттого и обижают друг друга… Выходит так, что у одного много всего, а у бедных – ничего…

– Это, по-вашему, нехорошо? – спросил старик и с видимым любопытством смотрел на Чайкина.

– А разве хорошо, Вильк?

– Откуда у вас такие мысли, Чайк?

– Так иной раз думаешь обо всем, и приходят мысли: отчего люди не по правде живут…

– Так вы хорошо сделали, Чайк, что сюда приехали…

Все лучше подальше от городов… Я видел много столиц, Чайк, и знаю их.

Вильк смолк. В столовую пришли товарищи.

– Идем, Чайк… Пора… Я выбрал для вас топор…

Возьмите на веранде…

– Ленч и отдых в час, Чайк… Приходите! – ласково проговорила Сузанна.

– До свидания, Сузанна.

– А часы у вас есть? – осведомился Вильк.

– Есть, Вильк.

Они вышли за ограду и направились к лесу.

Горизонт на востоке пылал. Из-за багрянца величаво выплывало солнце. Утро стояло прелестное. Воздух был холодный. Но на ходьбе не было холодно.

Чайкин с восторгом глядел на сиерры, и на лес, и на далекую долину по бокам извивавшейся, словно голубая лента, узкой речки.

– Хорошо, Вильк! – вымолвил Чайкин.

– Хорошо, Чайк.

– А все-таки…

– На родине лучше, Чайк? Не правда ли?

И Чайкину показалось, что в голосе старика звучала необыкновенно грустная нота.

– Еще бы!