Похождения в Париже [HL]

Я стоял перед писсуаром в глубокой задумчивости. Странное это ощущение: находиться в знаменитом музее, восхищаться знаменитой картиной, зная при этом, что разработан план ее кражи. Такое обычно происходило в книгах, а не в реальной жизни. Если на то пошло, что-то похожее имело место быть в моем первом романе о Майкле Фолксе.

Назывался он «Фолкс и пять пальцев». Моего героя наняли, чтобы украсть картину из художественной галереи в центре Берлина, но, разумеется, его план детализацией намного превосходил тот, что нашел я. Фолкс проникает в галерею днем, прячется чуть ли не до самого вечера, потом залезает в вентиляционную систему и ползет по коробам, пока не оказывается над той частью галереи, где вывешена картина. Ждет закрытия, спускается на высокопрочной проволоке и перенацеливает лучи лазерных датчиков с помощью карманных зеркал, чтобы они не могли зафиксировать его присутствие. Потом нейтрализует датчики давления, подсоединенные к картине, и задействует миниатюрную лебедку, которая поднимает его и картину к люку вентиляционного короба. Хотя подделкой он оригинал не заменяет. Я задался вопросом, а почему не додумался до этого? И тут же ответил. Фолкс совершал кражу ночью, когда галерея не работала, и узнать о ней могли лишь через несколько часов, когда его уже и след простынет.

Выходит, Пикассо намеревались украсть днем? Для этого и понадобилась подделка?

Справив нужду, я переместился к раковине. Махнул рукой перед датчиком, вмонтированным под краном, намылил и вымыл руки. Включил воду еще раз и ополоснул лицо. Провел руками по волосам, протер шею. И уже потянулся к контейнеру с бумажными полотенцами, чтобы вытереть лицо и руки, когда дверь туалета открылась.

Вошли двое мужчин, которых я сразу узнал. Майк, манчестерский хиппи с косичками (и все в том же красном свитере), что работал в «Парижских огнях», и итальянец с блестящими, завитыми волосами, к которому так прижималась Пейдж в баре после моей встречи с читателями. Как его звали? Марио? Луиджи? Нет, Паоло.

— Привет, — поздоровался я, протягивая только что вымытую руку.

Манчестерец руку мне не пожал. Вместо этого достал из-под свитера револьвер и нацелил мне в грудь. Очень большой и старый, словно из фильма о Первой мировой войне. Кисть манчестерца в сравнении с ним казалась совсем маленькой, ствол выглядел пушечным. Я обратил внимание, что он без перчаток, из чего сделал вывод, что стрелять в меня манчестерец не собирается. Но, поскольку я забыл надеть кевларовый бронежилет, когда отправлялся в музей, мне не хотелось проверять правильность собственной версии.

— Что происходит?

— Обыщи его, — приказал манчестерец итальянцу, указав на мой пиджак свободной рукой.

Итальянец направился ко мне расслабленной походкой, словно природные суставы ему заменили на эластичные. При этом он жевал жвачку, всем своим видом показывая, что занимается обысками по три раза на дню. Ленивым жестом велел мне поднять руки, начал обыскивать. Нашел и очешник с отмычками и микроотвертками, и конверт из коричневой бумаги, и фотографии. Передал находки манчестерцу, который их припрятал, продолжая держать меня на мушке.

В туалет вошел пожилой господин. Замер на пороге, увидев нас троих, почувствовал: что-то не так.

— Bonjour, — поздоровался с ним итальянец, чмокнув жевательной резинкой, хлопнул меня по спине, сжал плечо.

— Bonjour, — механически повторил я.

Пожилой господин кивнул, не отреагировав на мой молящий взгляд. Он проследовал в одну из кабинок и, как только за ним закрылась дверь, манчестерец вновь наставил на меня револьвер. Я опять поднял руки, скрывая между пальцами гардеробный номерок, который успел достать из кармана брюк. Не хотел, чтобы они заполучили и номерок, но не знал, куда его спрятать. Я подумал о том, чтобы незаметно уронить его в рукав, но тогда он мог выпасть в любой момент, да еще незаметно для меня.

Итальянец продолжил обыск, забрал у меня бумажник, сигареты, визитную карточку Натана Фармера. Передал все это манчестерцу, потом опустил мои руки и подтолкнул к двери. И манчестерец тут же оказался рядом.

— Пойдешь с нами. И никаких выкрутасов.

Я уже собрался сострить, но предпочел промолчать. Ствол уперся мне в спину чуть пониже почки. Я подумал о том, чтобы бросить номерок, но он бы стукнулся об пол. И в карман вернуть его не мог, потому что такое движение руки привлекло бы их внимание.

— Будешь вести себя как положено? — спросил манчестерец.

— Слово скаута.

— Хорошо. Выходим отсюда.