Покидая страну 404

— Вот почему ты меня не послушала и не вылетела в субботу? — неожиданно психанул обычно не слишком эмоциональный Макс. — Будешь теперь там сидеть до бесконечности.

Среда принесла очень плохие новости. Около тридцати наших сограждан, имеющих вид на жительство в странах Европейского Союза, не смогли улететь из столицы домой. Пограничники отказались выпустить их из страны, ссылаясь на запрет правительства. Одно из европейских консульств подтвердило, что страны ЕС не запрещали въезд для тех, кто имеет вид на жительство, и что проблема заключается именно в решении нашей стороны.

Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно. Оставалось надеяться на то, что, как пообещал сотрудник консульства, новая родина, в отличие от старой, своих не сдаст.

В четверг я обнаружила в вотцапе пропущенный вызов от Саньки. Обрадовавшись, что мой друг наконец-то вышел на связь, я перезвонила, но услышала на том конце совершенно незнакомый мужской голос.

— Ээээ, bonjour, je suis Margo. Je voudrais parler à Alexander[19], — выдавила я, судорожно пытаясь вспомнить все знакомые мне пятьдесят слов французского языка.

— Привет, Маргоша! — ответил голос. — Не узнала? Богатым буду, как у вас говорят. Это Абдул.

— Здравствуйте, дядя Абдул! А где Саня?

— Тут наш Александер. Погоди, я ему наушники в уши вставлю, а то у него рука грязная, он плов кушает.

— Руками ест? — удивилась я.

— А как иначе? Вилкой, что ли? — возмутился дядя Абдул. — Тыкать металлом в нежную душу плова?

На экране телефона появился Санька. Он сидел на полу за невысоким столом и, действительно, запихивал себе в рот еду правой рукой. Левая рука была закована в лангетку. Рядом суетилась, что-то подавая отцу и брату, молоденькая круглолицая девушка в платке.

— Я решил вернуться на родину предков, — торжественно объявил Саня. — Настало время прикоснуться к нашей древней культуре и кулинарии.

Оказалось, что он неудачно оступился на лестнице, сломал руку, приблизительно третий раз в жизни столкнулся с хвалёной страховой медициной в стране своего постоянного проживания и понял, что нужно срочно что-то делать в условиях набирающей обороты пандемии. Недолго думая Санька выбросил из холодильника все продукты, подарил симпатичной соседке три свои любимые домашние орхидеи и, отключив в жилье все коммуникации, первым же рейсом рванул в направлении далёкой мусульманской родины своего отца. Едва успел добраться до начала ограничения въезда для иностранцев. По дороге, орудуя одной здоровой рукой, умудрился разбить телефон, и, когда наконец-то увидел, что мачеха ждёт его в условленном месте, от радости чуть не задушил бедную женщину в объятьях, вызвав у той смесь испуга и восторга.

Но на этом приключения не закончились. Едва сев в машину, он попросил мачеху отвезти его в хороший магазин электротоваров и на рынок.

— Это зачем? — поинтересовался Абдул, когда вся семья оказалась в сборе, указывая на морозильную камеру, в которую поместился бы небольшой мамонт в разделанном виде.

— Лето здесь жаркое, — ответил Саня, помогая женщинам загружать морозилку пакетами с мясом.

— А это для чего? — спросил отец семейства, глядя на дизельный электрогенератор.

— На всякий случай.

— Сынок, ты к концу света готовишься? Зачем нужно было покупать трёх барашков и пять мешков риса?

— Нас пять человек, — сказал Саня. — Во время карантина нам нужно будет что-то жрать.

Через два дня в далёкой мусульманской стране был объявлен строгий локдаун.

— Ты что, осталась у матери? — удивлённо спросил мой друг. — Звони-ка, дорогая, в консульство. Этот карнавал затянется надолго.

В пятницу утром стало понятно, что я заболела. Не новомодным коронавирусом, о котором теперь трубили все СМИ, просто в который раз уже вылезли последствия тревожных и тяжёлых девяностых.

— Опять рецидив? — сочувственно спросила матушка, наблюдая как я сижу с закрытыми глазами на бортике ванны и боюсь пошевелиться, чтобы не вызвать приступ неудержимой рвоты.

Так уж вышло, что отечественная неврология больше специализируется на законных методах отъёма денег у больных, чем на их лечении, поэтому обычно, когда меня накрывал очередной, к счастью, редкий приступ болезни, отец передавал из Израиля самолётом дешёвое, но эффективное местное лекарство. Последняя найденная дома упаковка была давным-давно просрочена, а великое и могучее государство Израиль сидело на карантине, ограничив международное сообщение.

К обеду приехал Семён, привёз что-то вкусненькое и какие-то совершенно бесполезные таблетки и заставил меня ещё раз позвонить в консульство. Там посетовали на отсутствие какой-либо подтверждённой информации, посоветовали следить за сайтом авиакомпании, совершающей прямые рейсы между нашими странами, и в который раз убедительно сообщили, что своих не бросят. В офисе самого авиаперевозчика давно не брали трубку, вместо этого сухой голос автоответчика сообщал, что все коммуникации теперь поддерживаются только в переписке. На электронные письма ответов тоже не последовало.