Поклонник вулканов

Разумеется, так никогда и не вернули. Кавалер частенько вспоминал пропажу и не мог бы с полным правом сказать, что она огорчила его гораздо больше, чем расставание с любой другой вещью, которую он вынужден был продавать.

Лежать в постели, всеми силами сопротивляться неимоверной усталости, плыть в забытье между дремотой и пробуждением, стараться вспоминать прошлое и ничего не помнить или все это четко представлять себе в уме, видеть склонившиеся над тобой лица — вот моя жена, а вот ее мать, моя теща. Кто-то прикладывает влажную салфетку к его губам. А что это за странный скрипучий звук? Кто-то здесь, в комнате беспокойно, хрипловато дышит.

Ему предстоит пройти по бесконечному коридору, прежде чем он поймет, что ноги отказываются повиноваться. Многое осталось недоконченным. Весна на дворе, окна распахнуты, слышны голоса. Ему задают вопросы: «Как вы поживаете?», «Как чувствуете себя?», «Вам получше?». Ответов они, разумеется, и не ждут. Он не в состоянии отвечать, хотя и хочет сказать, что ему нужно помочиться. Он им не скажет, что простыня уже мокрая. Кто их знает, может, они и разозлятся? Ему так хочется, чтобы они не уходили, а стояли бы, улыбаясь и напряженно вглядываясь. Вот ее лицо, а вот его. Они берут его за руки. Какие же теплые у них ладони. Они поднимают его. Слышно, как шуршит их одежда. Слева — его жена. Он чувствует ее запах. А с другой стороны — его друг. Он держит его левой рукой. Видимо, им не очень тяжело нести его. Внутри груди, там, где всегда ощущалась боль, теперь зияет пустота.

Ему удалось выскользнуть из темного провала в памяти. Душа поет и ликует. Он лезет вверх. Подъем не из легких. Но гора не такая уж и высокая, чтобы не взобраться на нее. И вот он упорно карабкается вверх. Какое-то невесомое парение. Он долго-долго смотрел вверх, так что теперь можно бросить взор с высоты. Раскрывается широкая панорама. «Ну вот я и умираю», — подумал под конец Кавалер.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Шестое апреля 1803 года.