Поклонник вулканов

Не могу вспомнить, почему он сделал такое абсурдное предположение. Он же был очень толковый и умный человек, этот Пагано. Но тут с ним что-то стряслось. Не помню, что именно. Я подметил, что авторы любят возводить любое событие на уровень урока или предупреждения, или наказания, но я лично считаю: здравомыслящий человек… почему это их голоса стали какими-то приглушенными, надеюсь все-таки, они не покинут меня, когда так хочется пить… что здравомыслящий человек наблюдает за развитием событий спокойно, со взвешенной беспристрастностью. Даже под такой вот тяжестью, какая навалилась на меня. А когда происходит катастрофа, нужно спасать себя и других. Этот достойный уважения римлянин Плиний Старший чувствовал себя обязанным кинуться спасать жертвы извержения вулкана. Он поступил как настоящий джентльмен. Но есть немало и таких, которые лишь поучают сами себя, как им надлежит поступать. Такое сплошь и рядом случалось на моем веку, а прожил я немало и всего насмотрелся. Видел, что талантливые люди из самых низов могут достичь определенных высот в обществе. Незаконнорожденные научились выбиваться на самый верх. Когда началось новое извержение Везувия, Толо приплыл на своей лодке, взял короля и королеву и всех нас и перевез в Палермо. Но ведь вазы он потерял. Разразился жестокий шторм, и все вазы затонули. У меня такое чувство, будто я рассуждаю не с той четкостью и самообладанием, которыми всегда отличался. Слышу, как кричат водоносы: «Bella cosa e l’acqua fresca»[92]

Толо скажет мне, почему его матросы решили спасать адмирала в гробу, а не мои вазы — ведь на них так приятно и поучительно смотреть. Мои кредиторы надеялись, что их спасли. А за адмирала много гиней не выручишь. Я имею в виду того адмирала, в гробу, человека без особых заслуг и весьма недалекого. Но в море можно завоевать громкую славу. Кто только не восторгался тем отважным флотоводцем — забыл я, как его звали, но его имя у всех на устах, — нет, нет, не Плинием Старшим, это другой адмирал, он какой-то такой, но не толстый и астмой не страдает. Это Кэтрин страдала. Нет, вроде, и он тоже. Ведь вполне возможно, чтобы два человека походили друг на друга. Как же мы тогда узнали бы что-то про своих собратьев без внимательного сопоставления различных типов, ах да, этот адмирал — мой лучший друг, спаситель нашей страны. Так окрестил его неаполитанский король. Его слова. Но я имею в виду нашу страну, Англию. Да, этот адмирал стал мне родным сыном, чье благополучие и спокойствие разума значат для меня больше, нежели собственное благополучие, поскольку за последние пять лет дела мои сложились неудачно. Должен признаться, что мир, в котором я прежде чувствовал себя как дома, теперь сильно изменился. Старые обычаи забыты, а новые веяния я не понимаю и могу лишь сожалеть, потому что, увы, не воспринимаю эту тупость разумения, что мне никогда не была присуща. Для других я вроде как дурак. Ее следует наказать за то, что она выставляет меня дураком перед другими. Можно мне глоток водички — слышит ли она меня? Я их слышу вполне хорошо.