Покой

— Да, все так и есть. Софи упомянула о разговоре с тобой, и я сделала зарубку на память — ну, ты знаешь, как это бывает. А потом Дик Портер спросил, не хочу ли я пойти на пикник, потому что он-то обязан. Из-за матери. Я знаю, он думал, что я откажусь — я ненавижу церковные собрания и к тому же никого там не знаю, — поэтому, когда я сказала, что пойду с удовольствием, он чуть в обморок не упал, и теперь думает, что я в него влюблена.

— Элеонора, ты шалунья! Как же я скучала по тебе этим летом.

— Итак, мы отправились на пикник, и все оказалось именно так ужасно, как я ожидала, а то и хуже. Гости пили лимонад и играли в подковы, Дик подбирал мои — каждый раз, благослови его господь, — и вытирал носовым платком; так или иначе, там была Эм Лорн, и прошу заметить, я с ней была весьма очаровательна и чрезвычайно мила. К тому моменту, когда комары прогнали нас прочь — комары все до единого баптисты, — я так ее накрутила, что она наверняка всю ночь не спала, мечтая о том, как бы поскорее показать вам с мистером Макафи эту штуковину.

— Она знает, зачем мы хотим прийти?

— Да, и она готова продать китайское яйцо, если ей предложат хорошую цену. Перед тем как Дик Портер повез меня домой, мы уже обсуждали, что она сможет купить на вырученные деньги.

Последовала пауза; затем я услышал, как тетя спросила:

— И что именно?

— О, много чего; швейную машинку, помимо прочего. Она хочет новую — много шьет для миссионеров.

— Элеонора!

— Но я еще не сказала самого главного: тебе не придется платить; мистер Макафи купит китайское яйцо и подарит тебе на день рождения. Он так сказал.

— И ты сама это слышала?

— Он иногда приходит к нам с папулей в гости, знаешь ли. Поужинать, поиграть с папулей в шахматы и поболтать о Диккенсе и Энтони Троллопе. В последний раз за ужином — помню, Клара только что подала сладкий картофель — он упомянул яйцо, и мой отец сказал: «О да, знаменитое яйцо; Элеонора слышала о нем от Софи Сингер», и он — я имею в виду мистера Макафи — посмотрел прямо на меня и заявил, что собирается купить его и подарить Оливии Вир. На твой день рождения.

Еще одна пауза. Затем:

— Пожалуйста, скажи мистеру Макафи… я имею в виду… ну, понимаешь…

— Просто намекнуть, — услужливо подсказала Элеонора.

— Да, верно. Просто намекни, что я хочу яйцо на его день рождения.

— Ви! Ты же не всерьез.

— Скажи ему. Когда он заявил, что хочет добыть яйцо для меня?

— Я же сказала тебе, мы просто…

— Я не об этом; в какой день недели?

— В четверг.

— Мы поедем к Лорнам в воскресенье. На этой неделе он снова придет к вам? Ну, тогда скажи ему, если получится.

— Ви, я думала, оно тебе необходимо.

— Так и есть. Он хотел, чтобы ты передала эти слова мне — ты сама упомянула, что он смотрел прямо на тебя.

— Но…

— Мой день рождения только в ноябре, он это знает и в прошлый раз подарил мне брошь. Разве ты не видишь, что он задумал? Я позволю ему купить китайское яйцо, и не надо будет раскошеливаться, потому что я не стану торговаться. Потом, когда придет время отдать яйцо мне, он запросто подсунет что-то другое, вдвое дороже, и придется смириться; после чего он заявит, что я должна выйти за него замуж, чтобы получить эту штуковину — я буквально слышу, как он это говорит. Джимми — весьма проницательный делец.

— Я решительно не понимаю, что хорошего в том, чтобы купить китайское яйцо и отдать ему. Кстати, когда у него день рождения?

— В следующем месяце, третьего августа. Не глупи, Элеонора.

— Так ты не собираешься его покупать?

— Конечно, нет. Но если Джимми решит, что я на самом деле хотела купить яйцо ему в подарок, причем была готова заплатить не скупясь, ему придется отдать его мне — разве ты не понимаешь? Он увидит, как сильно я этого хочу, и, кроме того, будет нелегко подарить мне что-то более дорогостоящее.

Последовала еще одна пауза, во время которой я услышал, как кто-то наливает чай; нежный плеск и позвякивание фарфора были единственными звуками на фоне моего собственного дыхания и вздохов ветра в листве огромных вязов снаружи. Я рискнул выглянуть из-за угла возле самого пола и увидел тетю Оливию как раз в тот момент, когда та ставила на стол завернутый в полотенце чайник.

— Как вкусно, — сказала Элеонора Болд. — Что это?

Тут я опять спрятался.

— Улун с Формозы, — ответила тетя. — Мне нужны деньги. В пятницу сниму немного со счета. Потом зайду в магазин и скажу Джимми, что только пришла из банка.

На следующий день, в среду, мою тетю навестил Стюарт Блейн. Иногда я спрашивал себя, был ли он на самом деле богатейшим из ее воздыхателей (того периода), или его аристократический облик всего лишь создавал такое впечатление — как, например, небрежный вид профессора Пикока и его приезды поездом (в Кассионсвилле он пользовался только арендованными машинами, хотя имел собственный автомобиль, как я узнал много позже) создавали впечатление академической бедности.