Покойная жена бывшего мужа

– Увы, – перебил его Семен Евгеньевич, – почетное звание друга семьи ныне утратило силу – семьи Перевозчиковых больше не существует. Но я всегда был другом Лизы и остаюсь им. И поверьте, – он прижал руки к груди (картинно и неестественно, на мой взгляд), – ее проблемы для меня важнее, чем любые собственные. Я хочу знать, что я могу для нее сделать.

– Прежде всего вы можете ответить на несколько вопросов.

– Готов! – почти выкрикнул Ставровский и энергично тряхнул головой, напомнив мне пуделя Артемона из фильма, который я очень любила в годы далекого детства.

– Вы были знакомы с Натальей Денисовной Перевозчиковой?

– С этой женщиной? За кого вы меня принимаете? – напыжился Ставровский. – Я очень разборчив в знакомствах, и всякие… – он замялся на мгновение, – в общем, девицы, позволяющие себе крутить амуры с немолодыми женатыми мужчинами, меня не интересуют.

– Но вы ее видели?

– Разумеется. Я уже сказал вам, что все неприятности Лизы воспринимаю как свои. И когда я узнал о существовании этой роковой красотки, то посчитал своим долгом… В общем, ничего особенного. О покойниках, конечно, дурно говорить не принято, но будем объективны. Личико стандартное, фигура тоже не вызывает интереса. Глаза красивые, но они же нарисованные! А сотри макияж, так ничего нет, абсолютно пустые! Ни души, ни искры Божьей… ничтожество. Право, я никогда не был высокого мнения об Олеге, но определенным интеллектуальным уровнем он все-таки обладает. Не понимаю, как он мог польститься на эту куклу.

– Вы с Олегом Борисовичем своим мнением поделились?

– Уважаемый Александр Сергеевич! – Ставровский легко поднялся с кресла и встал в третью балетную позицию, прижав руки к сердцу. – Мы с вами люди одного поколения, и вы должны меня понимать. В наше время среди мужчин не было принято обсуждать женщин, и, хотя меня могут посчитать старомодным, я продолжаю придерживаться этого правила. Если я сейчас позволил себе высказаться, то только потому, что ситуация экстраординарная. Разумеется, я с Олегом его пассию не обсуждал. Я с ним вообще не разговариваю с тех пор, как он ушел от Лизы. Точнее, один раз мы встретились – я хотел объяснить Олегу, какую ошибку он совершает. Но Олег повел себя безобразно, наговорил мне гадостей… Нет, не желаю больше видеть этого человека.

– Понятно. Но с Елизаветой Петровной вы продолжаете общаться. Как вы считаете, она тяжело переживала развод?

– А как вы думаете? Они больше тридцати лет прожили! – Семен Евгеньевич вернулся в кресло. – Даже я в шоке был, а уж Лиза… Но она мужественная женщина и очень гордая. Знаете, она даже в молодости такая была – никогда о своих проблемах не рассказывала. Это у нее принцип: «Не позволю, чтобы они моим несчастьям радовались!»

– Они – это кто? Недоброжелатели?

– Почему обязательно недоброжелатели? Просто – они, – Ставровский неопределенно помахал рукой, – люди.

– Но почему она считала, что люди ее разводу обрадуются? Может, наоборот, посочувствовали бы?

– А это для Лизы еще хуже! Я же говорю, она очень гордая женщина. Для нее любые сплетни унизительны, а сочувствие – вовсе невыносимо. Вы же сами ее видели, разговаривали с ней, неужели после этого нужно что-то объяснять? – Семен Евгеньевич откинулся на спинку, положил ногу на ногу и спросил почти покровительственно: – Еще что-нибудь хотите узнать?

– Хочу, – согласился шеф. – Как вы считаете, у Елизаветы Петровны есть враги?

– Враги? У Лизы? Это невозможно! Она чудесная женщина, ее все любят!

– Так-таки все? – не удержалась я.

– Ну, может, не совсем все, – неохотно признал Семен Евгеньевич. – Лиза высокий пост занимает, и как начальник она, конечно, строга бывает. Хорошо, пусть не любят, но уважают! Вот именно, Лиза среди всех, кто ее знает, пользуется глубоким и заслуженным уважением!

– Но ведь не из-за того, что ее все так уважают, Елизавета Петровна оказалась в нынешнем неприятном положении. – Александр Сергеевич еще не потерял надежду заставить Ставровского оценить ситуацию с точки зрения разума, а не эмоций. – И Наталья Перевозчикова не от большого уважения ее в убийстве обвинила.

– А я считаю, что мы имеем дело с нелепой ошибкой! – живо возразил Ставровский. – Мы, конечно, все христиане, люди верующие, – он размашисто перекрестился, – но кто знает, что у покойницы перед смертью в голове творилось? Могло все перемешаться, вот она и наговорила на Лизу!

– Наташа заходила к Елизавете Петровне, но та отказалась с ней общаться. Вы полагаете, что Наташа продолжала думать о Елизавете Петровне и говорить о ней. А подруга восприняла это как обвинение в убийстве?

– Например! А что, очень может быть, что все именно так и было! – Семен Евгеньевич слегка наклонился вперед, очень ловко принял позу роденовского «Мыслителя» и замер на несколько мгновений. Потом снова откинулся на спинку кресла и устремил на шефа сияющий взор: – Послушайте, а может, все было гораздо проще? Вы ведь в черную магию верите?

– Нет, – хором ответили мы с Бариновым.